К международному дню трудоголика– В советской школе нас учили, что труд сделал из обезьяны человека. Позже выяснилось, что он делает из обезьяны усталую обезьяну, а сапиенс – ещё и раздражённым потраченным ради человеко-часов временем. – В 90-е смысл труда стахановцев уточнили: это ради денег. Мотивация, работающая от месяца до года. Дальше, как у Высоцкого – «я из дела ушёл, из такого хорошего дела!». Все мотивации – монетарные и немонетарные – оказались лишёнными смысла, кроме нелюбимого занятия ради выживания. – Хотя если в мифологии заменить слово «труд» на «призвание», истина становится намного ближе. Призвание, в самом деле, способствует личностному росту без тренингов и коучей. При этом переставая восприниматься как труд, при всех его внешних признаках. – Моралисты, впрочем, привычно и по инерции сопротивляются истине о том, что труд несёт смысл лишь при личной осознанной необходимости, а духовность – только в случае с призванием. Всё иное, в том числе «и швец, и жнец, и на дуде игрец» всего лишь предприимчивость ради выживания. – Ещё один миф: трудоголизм – терапия от личной боли и неустроенности. Анестезия энергозатратная и совершенно неэффективная «на длинную». Упахавшись, не сотрёшь ранящую память. Лишь проверишь физический предел прочности организма. Терапия трудом – такое же неэффективное средство, как если тебе очень худо – расскажи об этом. – Труд не ради денег, выживания или в наказание знаком ничтожно малому проценту живших и живущих. Его беспомощно именуют «осознанным». Хотя точнее сказать – счастливым. Моралистов категорически не устраивает, что мотивации счастливого труда очень разные: у одного – ради личного блага («деньги делают деньги»), у другого – творчество во всём многообразии, от общения с детьми до сочинения поэм. Камертонам нравственности труда невозможно примириться с мыслью, что миллиардер, анализирующий возможные инвестиции с 8 утра понедельника и художник, вышедший на идею холста, романа или стихотворения счастливы одинаково и не воспринимают свой труд за труд, не говоря уж об аскезе. – В этом смысле я более всего завидую шведам, уже поэтапно вводящим шестичасовую рабочую неделю. Минимум чаепитий, перекуров и пересудов, дань государству интенсивным трудом и половина дня для личного времени. Так нелюбимая работа перестаёт являться длительным наказанием или вынужденной тусой со случайными сослуживцами. Вышел за порог и мигом о ней позабыл. Логично: ни один человек не вкладывается там, где душа молчит. – Именно поэтому всякий трудоголизм – занятие бессмысленное и жестокое. Художник, нарушающий режим дня, сна и питания ради вдохновляющей идеи не считает себя – ни аскетом, ни трудоголиком. Это те несчастные, о которых он что-то слышал, по счастью и милости Творца не разделив их участи. © Copyright: Константин Жибуртович, 2024.
Другие статьи в литературном дневнике:
|
