Я уже писала, каким удовольствием для меня были зимние прогулки.
Бабушка топталась во дворе под горкой с кем-то беседуя, я же, как и прочая ребятня, азартно съезжала с горы на расхристанной, видавшей виды картонине, затем разворачивалась и волокла ее обратно в гору.
Обязательно бегом! Это сейчас, поди, попробуй в гору бегом.
А тогда в маленьком шестилетнем теле было такое безумное количество энергии, что, если не двигаться, не бежать вприпрыжку, не скакать, просто разорвет!
В один из очередных спусков почувствовала острую боль - что-то полоснуло, как ножом, по голой покрасневшей руке .
Варежки были сняты и болтались в рукавах на резинке, а я, съехав вниз, смотрела на свою правую руку и не понимала - что с ней такое? Почему она вся испачкана чем-то красным?
Я даже не сразу поняла, что это кровь, а может, до того ни разу не видела столько крови.
Бабушка оторопела, увидав мою окровавленную руку.
Она в панике схватила меня за другую, не пострадавшую при катании с горки руку и поволокла домой.
Что было дальше вспоминается смутно, только помню из всей цепочки событий, что сижу на белой клеенчатой медицинской кушетке и врач накладывает мне швы.
Шрам на руке, большой и толстый шов, есть и сейчас. Он никуда не делся.
И напоминает о том роковом дне, когда, катаясь с ледяной горки во дворике возле Виноградовских бань, я напоролась на осколок пивной бутылки.
Очевидно, банные посетители, выпив пивка после легкого пару, кинули бутылку с горки, а она, возьми и разбейся на острые осколки!
Потом отец ходил на это место и выяснял, где это я могла распороть ладонь почти напополам?
Выяснилось, что подо льдом много осколков от пивных бутылок и разных прочих черепков.
Так что, походы на мою любимую горку мне были заказаны.
