На Погодинской улице по соседству с Плющихой был магазин, где продавали живую рыбу.
В витрину рыбного отдела был вмонтирован большущий аквариум- наверное, размером с домашнюю ванну.
В нем плавала рыба с золотистой чешуей.
Скорее всего, это были карпы. Их было так много, что они почти стояли на месте, вся эта живая пучеглазая масса и шевелили плавниками.
Меня было не оторвать от созерцания рыб и потому бабушка делала нужные покупки, совершенно не беспокоясь, что я куда-то запропащусь. Еще и после меня попробуй утащи от такого глядения.
Магазин этот был двухэтажный. В нем был подвал, куда спускаешься, как в мавзолей - сразу веет холодом.
Там помещался мясной отдел и мясники рубили мясо на большущей деревянной колоде огромными топорами.
Я не любила спускаться в подвал и всегда оставалась на поверхности возле рыб.
А бабушка всегда делала из купленного в подвале мяса домашние котлеты, пропуская покупку через ручную мясорубку , у которой я, как все дети, очень любила вертеть ручку.
Рядом стояла миска с белым хлебом, замоченным в молоке. Бабушка добавляла эти молоком истекающие хлебные кусочки в жерло мясорубки. И получался нежно-розовый фарш.
Из которого лепились большие плоские котлеты для проголодавшихся едоков.
И жарились на чугунной сковородке, превращая сыроватую розовость в жареную серость. С аппетитно поджаристой корочкой.
И вкуснее бабушкиных котлет других котлет просто не могло быть.
Подавались они в обед на второе. После щей или борща, которым бабушка отдавала предпочтение перед другими супами. На гарнир чаще всего гречка.
Запивалось, как правило, клюквенным киселем.
И такой вот детский обед я почему-то помню ярче всего: щи, котлета с гречкой, клюквенный кисель.
