У меня были две няни.
Обе остались на фотографиях.
Первую, по имени Антонина, не помню совершенно; слишком была мала.
Осталась в альбоме большая, сделанная отцом, фотография - пожилая женщина держит меня на руках. Улыбаемся друг другу.
Она с нарядными кудряшками, я в ползунках.
Вот и все. Ничего не вспомню, хотя фото подписано моим детским шатким почерком с ошибкой "Антанина и Лера".
Вторую, Любу, помню хорошо - лукавая дивчина, приехавшая из Хохляндии, дальняя родственница отца.
Она прожила у нас довольно долго, раз много воспоминаний.
Вероятно, до моего прихода в детский сад.
Так как, посещая детский сад, я ее уже не помню в нашем доме.
Вот с ней фотографий много - вот мы на детской площадке, вот в песочнице, вот на скамейке.
У меня был очень плохой аппетит. Вернее, вообще никакого.
Это сейчас для детей придуманы разные уловки - какие-то лакомые "малоежки", планшеты и телефоны изобилуют мультами, под которые детям можно задвинуть в рот, что угодно.
Во времена моего детства такой благодати не было и быть не могло.
Был детский высокий стульчик, куда меня и всех моих сверстников усаживали для еды.
Единственное развлечение, пока кормят, это болтать ногами. Что я и делала, забавляя саму себя.
Люба находила ко мне подходы, вернее, ловко могла запудрить мозги доверчивому ребенку.
Мама оставляла мне сто грамм докторской колбаски и банку сока с мякотью.
Не помню, пила я этот сок, сливовый или персиковый, вот, не помню и все тут! А Любины фокусы с колбасой помню отлично.
Любаша брала кружок колбасы и говорила: - Сейчас, Лерочка, я научу тебя делать кружева из колбаски!
И по кругу откусывала от колбасного ломтика, превращая его в звездочку.
Я восторгалась и хлопала в ладоши.
- А теперь, - говорила Люба, - будем делать узоры покрупнее.
И откусывала от следующего ломтика по краям кусочки побольше.
Я с восторгом смотрела на няньку.
Наверно, один кусочек "делать кружева" мне , все же, доставался, иначе , чего бы вдруг я помнила это столько лет?
Все, кто рос в Москве в шестидесятых годах прошлого века (боже, прошлого века!!!) , помнят магазины, где можно было взять сто, сто пятьдесят, двести граммов вареной колбасы и попросить продавца нарезать ее.
Сто грамм - это три средник кусочка или четыре тонких.
Уже в эпоху детства осознанного, без помощи нянь, мама вспоминала, что при Любе я оставалась худой, в то время, как сама Люба все больше полнела и наливалась соками ( подозреваю, теми самыми сливовыми и персиковыми).
Это сейчас я с удовольствием наверстываю в смысле еды, догоняюсь недоеденным в раннем детстве.
