После первых лет жизни в близости самых больших и главных улиц города новостройка казалась большой неприспособленной к цивилизованной жизни деревней, в которой каким-то странным образом появились сахарно-белые дома, поблескивающие новенькими окнами и глинистые газоны, на которых, поддерживаемые колышками, несмело тянулись к бледному московскому небу прутики будущих деревьев.
Теперь под моим окном тополь, которому сорок пять и он закрывает полнеба. Это не дерево, это колосс, исполин, целая вселенная зеленых ярусов, что в постоянном трепете, движении, колыхании.
И вот, к моменту учебы, я возвращаюсь в район Москвы, где нет высотных домов, а все больше особнячки в 2-3-4 этажа, маленькие тесные скверики, теннистые от рослых деревьев дворики.
Старый асфальт в трещинах, старые рамы в окнах, проложенные ватой, на которой лежат аптечные пузырьки или, если зима, снежинки и елочный дождик.
И сама жизнь Хамовников кажется более тихой, размеренной, притаенной, нежели в Вешняках.
