И еще отлично помнятся уроки домоводства.
В дневнике, на последней странице с перечнем предметов и итоговыми четвертными оценками название урока фигурировало, как "Труд", но, считалось, что это единственный предмет в средней школе, где существовала социальная ориентация на будущее и девочкам, как будущим матерям семейства дисциплина преподавалась, как домоводство.
В ведение дома, то есть домашнего хозяйства, входило обучение кройке и шитью, кулинарии и элементарных знаний по электричеству- мало ли, лампочку сменить в квартире придется?
У мальчиков были столярная и слесарная мастерские и их усилия по обеспечению будущего дома назывались обслуживающий труд.
Мальчики должны были на свои уроки труда, которые, как и наши, раз в неделю были сдвоенными, являться в рабочих халатах и беретах.
Мы, девочки, в фартуках.
Мальчикам, будущим мужчинам, труд преподавал маленького роста замурзанный пьющий мужичонка - некий Кутепов Владимир Васильевич.
И как его в школе держали, не пойму? Ну, да ладно, не мое дело. Тем более сейчас, когда прошло несколько десятков лет.
У нас же была учительница с поросячье-визгливым голосом, гренадерского роста, с очками на носу и тремя подбородками. Еще у нее были усики над губой.
Выглядела она прекомично, а звали ее Алина Васильевна.
Более нелепого сочетания имени с отчеством, да и с внешностью я не встречала. Имя ее мне сильно нравилось, тем более, ранее я его никогда не встречала.
Когда надо было выбирать имя для новорожденной дочери, воспользовалась этим звонким именем.
Уже в старших классах познакомилась со стихами Пушкина "К Алине".
И действительно, читая Великого Пушкина о его любовной тоске, представляла себе барышню томную и изящную с веером в руке и с русыми локонами на белой шейке (дочь именно такая), но никак не визгливого поросенка весом в сто килограмм.
И предмет ее мне казался таким нелепым - ну, что это за урок, на котором учат солить огурцы или шить ночную рубашку?
Шили мы на ручных швейных машинках и рукоятка машинки была справа. То есть, машинки были рассчитаны на праворуких людей. Я же была левшой и мне никак не давалась плавная строчка. Нитка поминутно рвалась и забивалась внутрь механизма.
Только ее достанешь, а это муторно и небыстро, только начнешь крутить ручку, нитка у меня снова рвалась.
Ясное дело, я ненавидела тот раздел уроков труда, где нас учили шить на машинках.
Тем более, их было гораздо меньше, чем нас, учениц, и всегда кто-то шил, а кто-то ждал своей очереди.
И тут я с вечно оборванными нитками...
