Немного о монополиях.

Наверное, одна из самых смешных обывательских страшилок в экономике – связана с монополиями, всевластными, безмерно алчными и беспощадными к своим потребителям. Вернее, таковыми бы они непременно становились, если б на их пути не стояло доброе государство со своей всеблагой регулятивной заботой об интересах народа.

Вообще говоря, когда вы слышите, будто государственное вмешательство в экономику идёт ей на пользу, - будьте уверены: вас наёбывают. Государство по определению, по природе своей не может что-то улучшить в деятельности хозяйствующих субъектов, увеличить их производительность или сократить их издержки просто потому, что его служащие не имеют к тому никаких стимулов (а если имеют – то это называется «коррупция», и хоть порою она спасительна по сравнению с чётким выполнением иных законов, но это уже случай «приватизации» государственного силового ресурса).

Тем не менее, даже люди, в целом признающие превосходство рыночной экономики над плановой (а имея перед глазами примеры двух Корей – очень трудно не признавать очевидных вещей, если хоть немножко дружить с головой), всё-таки уверены, что регулируя монополии – государство делает полезную работу.

Да, все мы играли в детстве в одноимённую игру. И помним, что если скупить все клетки одного «тематического» сектора, то можно будет понаставить там домиков и драть три шкуры с тех, кого угораздит попасть в наши владения. Таковы правила игры.

Представьте же, однако, что игровое поле неограниченно и может быть дорисовано по мере надобности. И пусть даже переход в тематический сектор определяется броском кубиков (симуляция вновь возникающей закупочной необходимости), но таких секторов на поле много, и игрок вправе выбирать между владельцами. В таком изображении – игра была бы несколько ближе к реальности, хотя вряд ли поместилась бы на отдельно взятом столе.

Заявляют, однако, что монополия, единожды воцарившись в своей отрасли, уже никому не позволит «дорисовывать» новые клетки того же цвета (предлагать сравнимые товары и услуги). Это, якобы, непременно будет так, если над монополией не стоит бдительный дяденька инспектор, ограничивающий её влияние и рост.

Оставим сейчас вопрос о том, какими именно средствами монополия может препятствовать появлению новых конкурентов. Для начала – интереснее вопрос, каким образом какая-то отдельно взятая компания вообще достигает «монопольного» положения на рынке.

Оказывается, необычайно коварным и циничным образом. Она, извольте видеть, «демпингует». Выбрасывает на рынок товары привлекательного для потребителя качества по «неоправданно» низким ценам.

Оставим сейчас и этический вопрос о том, кто, кроме хозяина товара, имеет право решать, какая продажная цена оправдана, а какая – нет. Допустим даже, что эта компания предлагает товар по цене ниже себестоимости у конкурентов, соответственно разоряя их.

Тогда – одно из двух. Первое - эта компания нашла способ так сократить издержки, что ей выгодна даже супернизкая цена. Ну что ж, коли так – молодцы. Инновации и прогресс должны приветствоваться, а всякие отсталые и косные конкуренты – идут на свалку, где им самое место (или – берутся за ум и сами внедряют новые технологии, удешевляющие себестоимость). И нужно иметь нечеловеческую наглость, чтобы открытым текстом заявлять: «Нам похуй нужды потребителей, нам похуй прогресс, а всё, о чём мы печёмся – чтобы любой ценой оставались бельмом в глазу эти неэффективные старомодные компании». Во всяком случае, такая позиция выражает что угодно, но только не заботу о здоровье экономики.

Второе – демпингующая компания обладает таким финансовым ресурсом, что может какое-то время торговать даже себе в убыток, только бы захватить рынок. И таким образом создаёт как бы «недобросовестную» конкуренцию. Именно это обоснование лежит в основе антидемпинговых тарифов даже в такой либеральной стране, как США.

Что ж, ну допустим, у некой компании, только входящей на рынок, действительно за спиной есть такие огромные свободные средства, чтобы некое (достаточно долгое) время работать себе в убыток, продавая супердешёвый товар на некой (довольно значительной) территории.
Допустим, она преуспела. Конкуренты разорены, рынок захвачен. Но дальше-то что?
Продолжать тратить свои неимоверные финансы, чтобы сохранить низкую (ниже себестоимости) цену? Что ж, не важно, за чей счёт эта благотворительность (и тем хуже для того, кто её поддерживает), но потребители будут рады.

Но нет, говорят люди, пугающиеся монополий. Захватив рынок, эта компания закрепится на нём и начнёт отыграет все свои прежние затраты, введя МОНОПОЛЬНО ВЫСОКУЮ цену. При этом, она уже не подпустит никаких конкурентов. Как? А для этой цели – она введёт МОНОПОЛЬНО НИЗКУЮ цену. И то, и другое – равно преступления, которые должны пресекаться заботливым антимонопольным инспектором.

Я бы сказал, что в таких картинах больше не столько от экономики или юриспруденции, сколько – от шизофрении.

Но тем не менее, я предлагаю таким людям привести хотя бы один пример, когда бы некая компания, действуя чисто экономическими средствами, захватила рынок и удерживала его, с некими пагубными последствиями.

Ответы приходится выслушивать весьма забавные. Кто-то – говорит о Майкрософт. Я уточняю: и что плохого в Майкрософте? Они как-то навязывают свой продукт при помощи силы? Они как-то мешают другим программистам творить свои, конкурирующие операционные системы? Да они даже теоретически не смогли бы этого сделать, имей желание. Как ни лоббируй законы, которые бы ограничивали вход на рынок софтвара, люди сами решают, чего им ставить себе на комп. И даже при наличии совершенно бесплатного Линукса, люди готовы платить не такие уж маленькие деньги за лицензионную Винду. Потому что совокупность потребительских свойств данного продукта – стоит того с точки зрения весьма многих потребителей. И это признание рынка, а не результат какого-то мифического сговора, что производители и продавцы компов и мобильников ставят на них Винду, а не Линукс или что-то своё. Им бы никто не отгрыз голову, если б они пренебрегли Виндой, но вот как-то она востребована. Хотя, опять же, есть Эппл, который тоже никому ничего не навязывает, но пользуется бешеной популярностью на грани психоза. И чего-то не бросается в глаза, чтобы Майкрософту удавалось убрать с рынка девайсы, работающие на Mac OS.

Иные – говорят о каких-то нью-йоркских гангстерах, которые, захватив контроль над пивнушкой, наведывались к конкурентам с бейсбольными битами и убеждали поднять цены.
Это, конечно, очень мило, но только – какое это, блин, имеет отношение к ЭКОНОМИЧЕСКИМ методам борьбы за рынок?
Разумеется, парней, которые кому-то что-то навязывают посредствам бейсбольных бит или томми-ганов, - следует одёргивать. Но для этого, ей-богу, достаточно нормально работающей полиции и обычного уголовного закона. Для этого вовсе не нужны специальные антимонопольные ведомства и специальное антимонопольное законодательство.

Иногда приводят в пример торговые корпорации, получавшие исключительные права (вроде Ост-Индской) и творивших беспредел.

И это тоже мило. «В истории бывали случаи, когда государство наделяло отдельные компании привилегированным статусом, принудительно устраняло конкуренцию, позволяя своим фаворитам творить чёрте что, и это доказывает, что на свободном рынке могут возникать всевластные монополии, с которыми может справиться только государство».

Реально, всё очень просто: монополия не может возникнуть и злоупотреблять своим положением, устраняя конкурентов, если не будет использовать НАСИЛИЕ. Что криминальное, что государственное.
В первом случае – следует сажать парней с бейсбольными битами, которые наезжают на конкурентов. Во втором – чиновников, выдающих каким-то частным компаниями преференции именем закона (и той силы, что за ним стоит).
В обоих случаях – не наблюдается ничего, что бы свидетельствовало о ЕСТЕСТВЕННОСТИ безграничной концентрации экономической власти на свободном рынке и злоупотребления оной в том смысле, что монополия душит конкуренцию, сохраняя при этом цены выше, чем могли бы быть у других компаний.

Это бред. То есть, концентрация капитала, разумеется, имеет место. Во многих сферах она является необходимым условием успеха бизнеса (скажем, производство пассажирских авиалайнеров, которое трудно наладить у себя в гараже и успешно конкурировать с Боингом), в других - даёт преимущества (например, крупная розничная сеть может потеснить мелкие магазинчики, поскольку ей проще оптимизировать закупки и поставки, а также – маневрировать финансовыми ресурсами, завлекая потребителя гибкой системой скидок). Но эти преимущества обусловлены тем, что крупные корпорации, при разумном менеджменте, зачастую несут меньшие издержки на единицу товара, а потому – могут предложить его потребителю дешевле. То есть, речь идёт не о принудиловке, а о честной экономической конкуренции. Мешать ей – значит работать против потребителя.

Но что, если крупные корпорации вступят в ценовой сговор? Ведь тогда, имея под контролем значительный сегмент рынка, они смогут диктовать потребителю цены выше, чем могли бы быть?

Что ж, это кажется на первый взгляд возможным. Но только на первый. А на второй – хочется услышать хоть один пример, когда бы ценовой сговор реально состоялся и соблюдался участниками картеля (при том, что они действуют по собственной воле и ни к кому из них не применяется насилие в случае «измены» общему буржуинскому делу).

Недавнее подорожание бензина? А что вы хотите, когда нефть вышла на докризисный уровень? Это не кажется достаточно логичным объяснением роста цен на нефтепродукты?
Ну нет, конечно, куда «логичнее» считать, что вот торговали бензоколонки за дёшево, а потом их осенило: давайте-ка сговоримся, задерём цены и обдерём потребителя.

Но тут пришёл такой добрый дядечка Путин и заговорщиков приструнил. «Не смейте, - сказал он, - поднимать дальше цены, ибо они неправильные! А какие правильные? А вот я сейчас вам нарисую! Мне-то видней!»

Конечно, Путин, борющийся с монополизом Роснефти – это комедия для совсем уж скудных разумом. Но несмотря на все элементы вроде бы безобидного шоу, подобные правительственные выходки в действительности наносят большой вред экономике.

Вот, допустим, я капиталист, ищущий объект для инвестиций. В конце 2008, когда разгорелся кризис, когда нефть упала до тридцатки, а производство в России падало чуть ли не по десять процентов в месяц, я просчитал, что сейчас будет очень выгодно построить здесь нефтеперерабатывающий завод и сеть колонок. Потому что труд сейчас дёшев, и материалы дешёвые, а потребление бензина по-любому сильно не упадёт, и на этом рынке есть место, куда развиваться.

Что мне нужно от государства? Да чтоб не мешало безосновательными какими-то придирками. И чтоб его полиция скрутила быков, которые придут ко мне от конкурентов и начнут навязывать картельное соглашение, угрожая физической расправой. Ибо если государство не вразумляет быков, угрожающих прямым насилием, – то нахуй оно вообще нужно?

Вот я построил завод. Ориентируясь, естественно, на максимизацию прибыли, как и положено всякому нормальному бизнесмену (если не следовать этому стремлению – бизнес просто лишается всякого смысла).

Цены на нефть выросли. Соответственно – выросли и цены на бензин у моих конкурентов. Я, имея свой прогрессивный, высокотехнологичный завод, дающий качественное топливо с малыми издержками, оказываюсь в полном шоколаде. Получается, я охуенно верно угадал с инвестициями и неплохо погрел руки.
Глядя на меня и мой успех, подтягиваются другие люди и тоже строят нефтезаводы в России. Конечно, наращивая продукцию, они сбивают цены, и я уже не в таком шоколаде, но – я себе ещё чего-нибудь найду. Главное: в российскую экономику притекли бабки, и не просто были попилены, а пошли на развитие полезной индустрии. В долгосрочной перспективе – бензин неизбежно дешевеет по мере того, как на рынок приходят новые участники и отгрызают его куски у прежних «доминантов».

Но совсем другое дело, если я, построив свой нефтезаводик и приготовившись рубить бабло от выгодной конъюнктуры (которую я предвидел), слышу от правительства страны заявления в том духе, что мои цены «неправильные» и что надо бы ввести потолок. То есть, не я вступаю в картельный сговор с другими производителями. Это правительство требует моего вступления в картельный сговор и навязывает мне цену ниже рыночной (угрожая при этом какими-то репрессиями, на которые легально способно, в отличие от коммерческих структур). А все мои экономические расчёты, которые я делал, затевая свой бизнес, летят к чёрту не потому, что я не просёк рыночные тенденции, а вследствие административного произвола.

Что я делаю, столкнувшись с такой ***нёй? Я зарекаюсь вкладываться в страну, где такая хуйня возможна хотя бы теоретически. Я буду искать страну, где правительство занимается своим делом, пресекает насилие и произвол, а не преумножает его, устанавливая цены на товары, произведённые частными предпринимателями.
И я, на самом деле, не так уж плохо отношусь к Путину, но всякий раз, когда он со своим популизмом и со своими кривыми грабками лезет в экономику – вред от этого огромный, будь то ограничение роста цен на бензин, запрет на экспорт зерновых или заградительные пошлины на автомобили.

Не менее обескуражит инвестора и тот факт, что какие-то компании пользуются особым расположением правительства, получают льготные кредиты, а то и безвозмездные дотации из бюджета. На первый взгляд это не кажется применением насилия в конкурентной борьбе, но на самом деле – оно есть. Ибо я, как частный коммерс, борюсь за то, чтобы клиенты несли мне свои денюжки добровольно. Государство же – оказывает своим фаворитам поддержку за счёт налогов, собранных принудительно. Естественно, имея возможность отбирать у людей деньги силой – можно поддерживать ими наплаву сколь угодно неэффективные корпорации, гарантируя им привилегированное положение. И это действительно недобросовестная конкуренция.

Самое забавное, что как раз такие формы истинно недобросовестной конкуренции (за которыми стоит силовой аппарат государства) – цветут и пахнут что в России, что в Европе, что в Штатах. Борьба же с монополиями – на самом деле представляет собой ограничение вполне добросовестной, чисто экономической конкуренцией. И если разобраться, деятельность сия не только абсурдная, но и довольно вредная.

Ей-богу, это не преступление, если коммерс преуспел и овладел значительной долей рынка. Это подвиг. Если же при этом он разорил конкурентов и скупил их активы – то для кого это плохо, кроме тех лузеров? С какой стати государство присваивает себе право давать или не давать согласие на сделки между частными субъектами в отношении их собственности, будь то кусок свинины в лавчонке или контрольный пакет алюминиевого завода на бирже?

Подобная практика не только открывает широчайшие возможности для чиновных злоупотреблений, но и убивает саму суть предпринимательства – стремление к наиболее широкому охвату рынка и извлечению наибольшей прибыли. Когда предприниматель знает, что, как ни крутись в честной конкурентной борьбе, как ни оптимизируй свой бизнес и как ни ублажай потребителя, тебе всё равно не светит выбиться в лидеры без одобрения слуг государевых, - он делает что? Правильно: он забивает на оптимизацию бизнеса и на ублажение потребителей, а начинает заниматься ублажением слуг государевых. Дружба с коими действительно даёт ему прелести монопольного положения, подкреплённого насилием. И это тоже своего рода конкуренция, борьба за административный ресурс, но – несколько уродливая. От неё, конечно, выигрывают отдельные чиновники и «придворные» предприниматели, но более – не выигрывает никто.

При этом государство, насилием поддерживая совершенно противоестественные и злокачественные монополии, провозглашает себя рыцарски благородным защитником конкурентного рынка. И на полном серьёзе заявляет, что лишь оно препятствует якобы неизбежной и пагубной монополизации отраслей в условиях «дикого» (т.е., нормального, нерегулируемого) рынка и заключению пресловутого картельного сговора частных коммерсов. То есть, явлений, которых никто никогда не видал в истории.

В действительности, самый, наверное, очевидный пример картельного сговора в современной экономической истории – это замечательная организация ОПЕК. Но, прошу обратить внимание, она состоит вовсе не из частных корпораций, а из государств. Причём, из государств, где, скажем так, исторически несколько недоразвито рыночное мышление, а процветает мысль о благости правительственных регуляций. Более экономически образованные государства – в таких странных затеях не участвуют, а потому на реальные нефтяные цены ОПЕК влияет весьма слабо. Но если присмотреться к членам ОПЕК повнимательнее, то обнаружится, что почти все они добывают нефть по мере фактических своих возможностей. И если установленная квота выше – она не имеет никакого смысла. А если ниже – то она попросту игнорируется (всеми, кроме Саудовской Аравии, которая видит в нефтянке инструмент не столько наживы, сколько – политического влияния). То есть, картельный сговор не действует на практике, даже когда к нему прибегают некоммерческие структуры, над которыми не властны никакие антимонопольные инспектора.

Но, говорят, в случае с коммерсами они не могут сговориться с целью ободрать потребителя только потому, что это запрещено законом и государство не даёт им этого сделать. Ну да, крокодилов на Волге эффективно распугивает: ни одного случая нападения на купальщиков.

Нет, меня действительно веселит, когда слышу, что сговориться коммерсам мешает ФАС. Хочется уточнить: а милиция – сильно мешает существованию проституции, которая, вроде бы, запрещена законом? А госкомдурь – сильно мешает обороту наркотиков?

Но вот, оказывается, государство, каждый год пропускающее через свои границы сотни тон героина, тем не менее способно чертовски эффективно помешать неким предпринимателям собраться вместе и установить завышенные цены в общих своих интересах.

Да нет, всё проще. Проституция, торговля наркотой, контрабанда – это коммерчески выгодные занятия. Поэтому, можно запрещать их сколько угодно, но всегда найдутся желающие наварить на этом бабла, а государство – всегда будет бессильно, когда пытается бороться с экономической реальностью (ну ладно, большевикам это отчасти удавалось, но – мы говорим о государстве, а не о банде идейно маниакальных грабителей банков, узурпировавшей власть по беспределу).

Но единый ценовой сговор – он выгоден для каждого отдельно взятого коммерса только в девиантном социалистическом мозгу, никогда не занимавшимся бизнесом. В реальности же (а не в галлюцинациях) если такой картельный сговор не поддерживается насилием, то он обречён с самого начала. Ибо, пусть даже коммерсы согласятся на своей тайной сходке о неком «пороге», но всякий про себя тотчас начнёт прикидывать, как бы всё-таки извернуться и продать подешевле, чтобы получить преимущество перед конкурентами, если они такие лохи, что будут держать неоправданно высокую цену. Впрочем, никто из них и не будет этого делать. Не говоря уж о том, что если в каком-то секторе маржа между себестоимостью и продажной ценой оказывается слишком высока, туда тотчас устремляются люди, не обременённые картельными соглашениями.

То же самое случится и в том случае, если кто-то, действуя поначалу эффективно, захватил такую часть рынка, что решил злоупотребить своим доминирующим положением. Если за ним не стоит поддержка государства с дурацкими всякими лозунгами вроде «эта компания слишком велика, чтобы дать ей обрушиться» - мигом найдутся желающие встроиться в дельту между «монопольно высокой» ценой и экономически целесообразной. Это, конечно, при условии, что цена, установленная крупной корпорацией, на самом деле завышена.

Сознавая бредовость «борьбы с монополиями и картелями» на свободном рынке, многие люди всё же задаются вопросом: «А как быть с т.н. «естественными» монополиями?»

Для меня же интереснее вопрос: «А что это такое и как оно возникло?»
Объясняют: «Ну, допустим, РЖД. Ведь это же нелепо, тянуть параллельные, конкурирующие железнодорожные ветки? Значит, РЖД может завышать тарифы до небес, если её не сдерживать».

Что ж, тянуть параллельную ветку, когда хватает пропускной способности уже существующей, может, и нелепо. Может, и убыточно. Может, коммерс, который бы решился составить конкуренцию РЖД, и разорился бы. Однако неясно: а с чего такая забота о нём и его финансах?

Ведь проблема-то не в том, что строить новые железные дороги вдобавок к существующим – нерентабельно. Во всяком случае, не дело государства – это предсказывать. Это решил бы рынок.

Проблема в том, что никто кроме РЖД и не МОЖЕТ строить новые железные дороги с целью извлечения из них прибыли. По современным российским законам. Хотя были времена, когда железные дороги прекрасным образом строились частными компаниями и каждая из них знала: если задрать цены слишком высоко – найдутся парни, которые проложат рядом своё полотно, а ты останешься с носом. Тот случай, когда одна только угроза конкуренции заставляет снижать тарифы. Сейчас же, когда дорожное строительство зарегулировано настолько, что им не может заниматься никто кроме государственных профильных компаний, они, разумеется, такой угрозы перед собой не имеют. Но кто поставил-то их в такое положение? И с какого боку их монополия «естественна»?

То же – и с энергосетями, и с водоснабжением. Конкуренция в этих сферах затруднена? Да, невозможно отрицать. Но – ЧЕМ она затруднена? Специфическими «естественными» условиями или тем, что тебе *** кто позволит создать свою энергосбытовую сеть, конкурирующую с ЕЭС?
Почему-то в предоставлении интернет-услуг, которую ещё не успели зарегулировать в борьбе за «конкурентную среду», естественной монополии не сложилось. И Стрим, безраздельно использующий городскую телефонную сеть, вынужден оглядываться на Акадо и десятки компаний помельче, понимая, что если задрать тариф сильно выше рынка, то эти ребята мигом придут и протянут свои кабели (что происходит в любом случае и весьма интенсивно).

Но вот с электрическими кабелями – ситуация резко иная. Они, видимо, не из той меди делаются. Из «естественно монопольной». Что безусловно так, если это прописано в законодательстве.

Водоснабжение? Глупо обустраивать конкурирующие водохранилища и тянуть в города конкурирующие трубы, когда уже есть единая система городского водоснабжения, и она – монополист по определению?

Как и в случае с железными дорогами – дело не в том, что это глупо, а в том, что правительство не позволит это делать частникам, когда речь идёт о мегаполисе. Но иная ситуация там, куда у государства руки не дотягиваются. Например, в частных коттеджных посёлках. Артезианская скважина – обходится, в общем-то, в копейки, если разложить её содержание на обслуживаемых ею потребителей. И если её владелец взвинтит цену – любой желающий может вызвать машину с буровой установкой и купить насос. Полдня работы – и готов конкурирующий источник. По закону, замечу, на артезианскую скважину требуется какое-то разрешение, которое получить довольно сложно, но в реальности – всем похуй. Поэтому сейчас всякий уважающий себя коттеджный посёлок снабжается водой не хуже города и за существенно меньшую цену (в действительности, обычно и не бывает какого-то «продавца воды», а просто участники скидываются и имеют скважину в коллективной собственности).

Но даже если признать, что для мегаполиса оптимальное решение – это централизованная и единая система водоснабжения, то угроза чрезмерной накрутки цены этим «естественным монополистом» лечится очень просто. Для этого достаточно сделать его ещё БОЛЕЕ «монопольным». И – ещё более приватизированным. Сделать так, чтобы целые города со всем их хозяйством могли находиться в частной собственности, и чтобы хозяин мог получать доход прежде всего от продажи или аренды недвижимости.

Он тут же взвинтит цены до небес, а на услуги, прилагающиеся к жилью, вовсе поскупится? Ну, если тупой мудак – то да. В ином случае – он будет стремиться сделать свою недвижимость наиболее привлекательной, конкурируя с владельцами других городов. А для этого ему придётся и наводить порядок на улицах, и обеспечить электричество, и организовать водоснабжение. Конечно, он может взимать дополнительную плату за эти услуги. Но опять же – с той самой целью: сделать жизнь в его городе более привлекательной.

Эта мысль, наверное, нуждается в пояснении.
Вот у меня, допустим, дом. Там две квартиры. Я сдаю их Маше и Пете. Беру с них по сто баксов в месяц, поскольку это средняя «голая» арендная плата за жильё такого качества в данной местности.
Дальше – начинаются нюансы. Помимо собственно стен и крыши – я предоставляю дополнительные услуги. В частности – к дому подведена вода. Которую Маша с Петей потребляют в общем объёме сорок тысяч литров в месяц. Что обходится мне, допустим ещё в сорок баксов. При этом не важно даже, покупаю ли я эту воду у муниципальной организации или имею свою скважину: допустим, просто таковы мои минимальные издержки, которые я хочу покрыть.
Как я могу поступить? Я могу, конечно, тупо включить эти сорок баксов в плату за найм жилья, по двадцатке с носа. Это будет оправдано, поскольку жильё с водой, естественно, ценится дороже, чем без воды.

Но тут возникает проблема. Дело в том, что Маша с Петей потребляют воду в неравных долях. Маша – очень любит мыться и тратит тридцать пять тысяч литров в месяц, а Петя – любит чесаться и умывается лапой. При этом Маша готова платить за свои прихоти, а Петя – прижимист и не готов платить за прихоти Маши.

Что делаю я? Конечно, ставлю раздельные счётчики и предъявляю жильцам счета по фактическому потреблению. При этом, для Маши моя квартира привлекательна, поскольку она хочет много воды и готова за неё платить, а для Пети квартира привлекательна тем, что, экономя воду, он выгадывает в затратах и не несёт лишних (по его мнению) издержек.
Таким образом, система дополнительной оплаты отдельных, поддающихся учёту услуг, возникает вовсе не для того, чтоб ободрать жителей, как думается некоторым. Это можно было бы сделать, повысив общую арендную плату, и не мудрить. А для того, чтобы повысить привлекательность жилья благодаря гибкому подходу к удовлетворению различных потребностей.

Но главное, что я буду иметь в виду, как хозяин частного города: если чересчур повышу плату за коммунальные услуги – рискую вовсе остаться без жильцов и, соответственно, без дохода. С одними лишь убытками от вложений в строительство и инфраструктуру. Поэтому я могу, конечно, отдать коммунальное обеспечение на аутсорсинг неким сторонним подрядчикам, которые станут «естественными монополистами». Но сделаю это так, чтобы им даже мысли в голову не приходило задрать тарифы много выше средней нормы прибыли и распугать мне жильцов. И будучи частником, кровно заинтересованным в доходе, я проконтролирую своих подрядчиков гораздо эффективнее, чем это может сделать государственный или муниципальный чиновник. Которому просто похуй.

Поэтому, если говорить о коммунальных тарифах, то проблема здесь не в естественных монополиях. Проблема в том, что это очень непросто – купить достаточный кусок земли и построить на нём город (или – купить уже готовый какой-нибудь Мухосранск, где всё развалено, всё прогнило, одни убытки государству, но оно – всё едино как собака на сене). Тут и чтоб коттеджный посёлок-то построить – нужно иметь такие завязки, что цена предприятия взвинчивается в разы и, соответственно, ложится на потребителя. Одна только перебивка кадастровой принадлежности надела с сельхоза на ИЖС – дорогого стоит (что, конечно, лютый бред в самой обширной стране мира: заставлять собственника растить петрушку на той земле, где гораздо выгоднее строить дома).

И тем не менее, вот на тех уровнях, куда частный бизнес пускают (те же коттеджные посёлки) – всё работает прекрасно, несмотря даже на чудовищную административную и коррупционную ренту. Ну а в городах, где муниципалитеты как бы не получают напрямую прибыли от жителей и не заинтересованы материально в создании для них привлекательных условий, - нередко бывает ****ец. Который, правда, оказывается не совсем полным, поскольку какую-то прибыль от успешности своего города – муниципальные чиновники всё же получают. Но зачастую – путём распилов и откатов. Что, закономерно, существенно снижает эффективность всех проектов, увеличивает их затратность и чего, разумеется, не потерпел бы в своём хозяйстве ни один вменяемый частник (не в таких размерах, по крайней мере).

Поэтому, я бы только приветствовал, если б даже вся Москва стала собственностью коммерческой монополии. Но только при том условии, чтобы можно было строить частные города в Подмосковье. И тогда очень быстро окажется, что проблемы, которые виделись следствием диктата «естественных монополий», на самом деле – следствие ограничения частного строительства транспортных путей и городов. И монополии эти – не более «естественны», чем любые другие корпорации, защищённые от конкурентов силой государства. Что, конечно, совершенно ненормально.

P-s.: Вообще, для иллюстрации категорической невозможности картельного ценового сговора на хоть сколько-то свободном рынке - весьма годится ситуация с водкой в России.
Казалось бы, это товар очень востребованный. Даже, увы, несколько более, чем хотелось бы.
Для многих людей - он и вовсе "жизненно необходимый", ибо закоренелый хронический алкаш нуждается в бухле почти так же, как закоренелый торчок - в герыче (не буду вдаваться в специфику действия алкоголя на метаболизм, но результат близок к долбёжке опиатами: у пациента разлаживается производство естественных "антидепрессантов", и потому в отсутствии их "катализатора", каким является этанол, чел испытывает сильный дискомфорт).
Казалось бы, имея такой "лояльный" рынок сбыта - нет производителям ничего проще, чем сговориться и задрать цену на водяру. Пусть не до уровня дозы гера, но - рублей до трёхсот хотя бы.
Однако же, с самого начала частного предпринимательства и свободного рынка в России (я имею в виду новейший период) предметом озабоченности неравнодушных граждан и государства являлась вовсе не дороговизна водка. А напротив - чрезмерная, как им кажется, её дешевизна в продаже.

Чего только ни делало государство, чтобы задрать эту цену. И акцизами обвешивало немеряными, и импорт пресекало, и особые торговые лицензии вводило, а производители - всё равно умудряются продавать поллитру по цене трёх поездок на метро. Любая же попытка навязать легальным производителям высокий ценовой "порог" - всегда приводила лишь ко взрывному росту нелегального производства со всеми его "прелестями".

Ну и если экономические законы работают в отношении такого аддиктивного продукта, как водка, и монополизация рынка не наступает даже несмотря на все усилия государства в этом направлении, - с каких бы чертей ей произойти на каком-то другом рынке, не столь "жизненно важного" товара?

В общем, антимонопольные ведомства во всех странах - занимаются, на самом деле, потрясающей ***нёй. Они даже не с ветряными мельницами воюют. Они воюют с богом ветров Эолом (а заодно и с Зевсом).

Особенно же дико звучат заявления от правительственных ребят вроде: "Мы решили поддержать конкуренцию и для этой цели выделить бабки таким-то и таким-то фирмам".
Нет, смысл конкуренции - в том, что частные фирмы, не способные обойтись без привилегированной поддержки, - подыхают. Что очень хорошо. Ибо только тогда вперёд проходят самые разумные и деятельные, а не самые плаксивые. Сии последние - пусть в мелодрамах снимаются, а не в бизнес лезут.

Другие статьи в литературном дневнике:

• 26.06.2011. Вчера приезжал князь А.
• 25.06.2011. Говорят,
• 24.06.2011. Картошка и копирайт
• 21.06.2011. Эпоха повышенной жалости к себе.
• 20.06.2011. Зашёл намедни разговор о ЕГЭ.
• 18.06.2011. Так как же всё-таки отобрать нож?
• 17.06.2011. Ещё немного о поножовщине и сплетении эфирных тел
• 16.06.2011. Немного о монополиях.
• 14.06.2011. Вопросы морального и нравственного воспитания.
• 12.06.2011. Феномен Буданова
• 11.06.2011. Налоговая система. Конкретные перспективы.
• 08.06.2011. О ювенальной юстиции
• 07.06.2011. Наконец-то!
• 06.06.2011. Возможности Дмитрия Медведева
• 03.06.2011. Christianos ad porcos et vinum!
• 01.06.2011. Давеча я говорил о