Эпоха повышенной жалости к себе.Джордж Оруэлл в своих воспоминаниях рассказывал о досадном случае, приключившимся с ним в восемь лет. Оруэлл, отмечая «дикость» подобного подхода, с удивлением и честно сообщает, что «лекарство» подействовало и ссаться он перестал. Хотя, наверное, если б руководство школы не было таким «дремучим», Джордж Оруэлл продолжал бы мочить постель до совершеннолетия, а возможно и далее, не смог бы попасть на Испанскую войну (кому на войне такие нужны?), не разочаровался бы там в левых идеях, которые весьма разделял по юности, не подарил бы миру свои блестящие антикоммунистические памфлеты, а так бы и умер обмоченным, не умеющим себя контролировать, полоумным ссыциалистом. Поэтому, следует признать, руководство школы, при всей своей суровости, сделало хорошую работу. И подход их предельно ясен и прост. Что значит, «мальчик не виноват»? А кто виноват? Вильям Шекспир? Это он приходит ночью и ссыт мальчику в постель, создавая неудобства окружающим? Нет, это делает сам пациент. Он себя не контролирует? Беда! Но это – его беда. Потому что в восемь лет человек уже ДОЛЖЕН контролировать себя в таких телесных проявлениях. И что могут сделать окружающие – помочь ему в этом преуспеть, показав меру своего недовольства. Выработать рефлекс, показать связь между физической безответственностью и последующей физической болью. Которая, во-первых, является стрессом, полезной встряской, а во-вторых – хорошо корректирует управляемость телесными реакциями. Нет, не то, чтобы я всей душой радел за спартанскую воспитательную технологию, но, вообще-то, являюсь сторонником допустимости телесных наказаний в частных школах. Для родителя – это, может, в каком-то роде педагогический «фейл», когда приходится прибегать к ремню в отношении существа, которого знаешь с момента зачатья, но учителя и администрация школы – не обязаны проницать сокровенные глубины души каждого из своих питомцев и искать к нему персональный ключик. Им не за это платят. Их задача – социальное форматирование личности и обучение знаниям. Когда мелкий засранец (или зассанец, в данном случае) создаёт им проблемы в выполнении этой задачи – они вправе дрессировать его наименее обременительными для них и наиболее доходчивыми для него способами (если, конечно, родители согласны на такую концепцию). Все эти новомодные рассуждения о том, что насилие в отношении ребёнка неприменимо ровно так же, как неприменимо и в отношении взрослого человека, - я нахожу довольно дурацкими. Ибо не понимаю, почему насилие недопустимо в отношении взрослого человека. Вполне даже допустимо, когда этот человек создаёт тебе проблемы. И если какой-то чёрт начнёт хамить в кабаке в моём присутствии, – вполне закономерно получит по ****у. Он был пьян и себя не контролировал? Ну, значит, надо учиться себя контролировать по пьяни. Кою потребность – он, наверное, лучше осознАет, посмотрев на себя с утра в зеркале. Я этому чёрту, слав-те-господи, не отец, а потому не имел возможности воспитывать его с раннего детства добрым словом и собственным примером, но – хоть сейчас показываю, какая бывает реакция общества на асоциальное поведение. Примерно такие же отношения возможны (а лучше сказать – полезны) между мелким шкетом, вступающим в жизнь, и социальным институтом вроде школы. Ему довольно жёстко показывают, что здесь ему не семья, здесь никто не будет сдувать с него пылинки и сюсюкать, здесь – его просто заставят отвечать за свои поступки, которые причиняют вред другим людям. И похер, что это бессознательные поступки. Не общество должно подстраиваться под тебя, а ты – своё поведение должен контролировать так, чтобы оно не вредило обществу. На самом деле, когда человек получает должную мотивацию, - он может творить чудеса со своим телом, обретая над ним потрясающе тонкий и властный контроль. Зачастую – такая мотивация идёт изнутри, от сердца. Парень желает себя контролировать – и потому, поупражнявшись, учится стоять на одной руке (а то и на одном пальце) или прыгать по фасаду шестнадцатиэтажного дома, как Человек-Кузнечик. То же касается и якобы непроизвольных, неконтролируемых реакций. Нет, поверьте: в организме почти всё можно контролировать сознанием, если только захотеть. И даже когда сознание будто бы отключено – можно настроить его так, что оно всколыхнётся и взовьётся из «слип-режима», как комп, если слегка задеть столик, где располагается мышка. Но иногда личной мотивации «от сердца» не хватает даже на то, чтобы здоровый восьмилетний пацан взял себе труд контролировать своё мочеиспускание во время сна. Тогда – вполне правомерна и действенна бывает мотивация со стороны, «через жопу». К тому же, повторю, дозированная, регулярно причиняемая боль – хороший «корректор» дефицита телесного контроля. Ну, без фанатизма, конечно. Возможно, есть некоторая связь между тем, что когда маленького Оруэлла могли «зверски» выдрать за как бы непроизвольный энурез – англичане владели четвертью Земного Шара. А сейчас, когда… ну, думаю, мысль не нуждается в продолжении? :-) Впрочем, идея лечения энуреза поркой – возможно, оспорима. Оруэллу помогло, поскольку его энурез был «ситуативным», а не «закоренелым», но, наверное, есть слишком тяжёлые случаи, когда в восемь лет ребёнок по-любому не может совладать со своим недугом, как его ни мотивируй розгой. И тогда это будет бессмысленная трата розог и ненужная психотравма вместо целительного стресса. Всё-таки, сон есть сон. Хотя, опять же, зная свою слабость, – он должен сам принимать меры к тому, чтобы минимизировать риск. На ночь не пить и хорошенько проссаться. Но вот что меня бесит в «гуманизме» современного «научного» подхода – апологетика даже не физиологических, а поведенческих иррациональных паттернов, даже когда предположительно разумный человек пребывает в полнейшем сознании. Я имею все эти многочисленные и всё более расширяющиеся в списке «неискоренимые» фобии, с которыми якобы надо считаться. «Этот парень имеет клаустрофобию. Для него поездка в лифте – невыносимая пытка». «Эта девушка панически боится змей. Как увидит – сразу в обморок». Слава богу, пока, вроде, законодательство не требует устраивать частные и общественные заведения так, чтобы потакать всевозможным при****ям и фобиям всяких слабовольных фриков. Но при нынешнем развитии политкорректности – думается, это не за горами. Благо (не благо) современная психиатрическая наука исподволь норовит объявить подобные патологические состояния неизбежными и неискоренимыми (или же – лишь она способна человеку помочь в их «притуплении»). Спору нет, существуют инстинктивные страхи, обусловленные эволюцией нашего вида. Они – выражают объективную опасность тех или иных факторов среды. Например, мы боимся высоты, поскольку имели с нею дело, качаясь на ветках (в отличие, скажем, от ежа, который высоты вообще не чувствует). Что характерно, дети обычно не так боятся высоты, когда могут уцепиться за что-то руками. Но когда опоры для рук нет – включается генетический страх: наши «высотные» предки не привыкли полагаться на одну только вестибуляцию. И этот страх полезен. Ибо без специальной подготовки – человек действительно не пройдёт по канату над пропастью, и человеческий детеныш должен это знать, чтобы не делать таких попыток. Он и знает, инстинктивно. Существуют, конечно, и персональные «тараканы в мозгах». То ли гипертрофированные общие фобии, в целом спасительные для детёнышей, то ли благоприобретённые, вследствие каких-то ярких впечатлений детства. Но в чём отличие человека от животного – он умеет преодолевать свои страхи, когда они становятся иррациональными и бесполезными (тем более – вредными). Во всяком случае – должен уметь. Разумеется, это подразумевает некоторое насилие над собой. Но, собственно, в том и суть человека, что он способен победить своих «тараканов» силой своей воли и разума. Если нет – значит, он расписывается в своей неспособности быть человеком. Допустим, мой друг Лёшка Зимин – с детства страдал патологической акрофобией. Рассказывал, как в четыре года, отказавшись сойти по лестнице моста через железнодорожные пути, уселся на асфальт и разревелся. Его отец, довольно молодой капитан ВВС, нашёл не зверский, но действенный способ пресечь эту ***ню. Сказал: «Мы в любом случае спустимся. Если тебе так страшно идти самому, то я помогу. Выкину из этого рюкзака твои игрушки – и засуну туда тебя. Тебе будет ничего не видно и не страшно. Но подниматься за твоими игрушками – я не стану. Потому что автобус отойдёт, а следующий – через три часа». Это у Лёшки одно из самых ярких впечатлений об отце, поскольку через год он погиб в Афгане на боевом вылете. Но одно это впечатление – значило для Лёшкиного воспитания много больше того, что могут дать иные более «продолжительные» отцы. «Надо ж так верно нащупать собственнический инстинкт! Конечно, я пошёл вниз по ступенькам. Ведь теперь – я боролся за свои игрушки!» Ну а в двенадцать лет – он лазал по верхотуре и прыгал с десятиметровой высоты в воду, только бы доказать себе и всем окружающим, что не боится высоты. Хотя на самом деле – боится даже сейчас. Но – умеет преодолеть свой животный страх. Весьма эффективно. Сам же я – темноты с детства боялся. Моё живое творческое воображение – во всех углах рисовало кошмары на зависть Босху. Но я как-то довольно рано проникся убеждением, что моя жизнь ничего не будет стоить, если чрезмерно ею дорожить. Если разменивать кусочки её на дань тем или иным страхам. Поэтому, когда в шесть лет я вытребовал у родителей перевод меня в отдельную комнату нашей трёхи (третью занимала бабушка, а которую я оккупировал – была Батиным кабинетом) - я именно это имел в виду: оказаться наедине с темнотой. И со временем – научился получать садо-мазохистический кайф от своей мнительности, иронизировать над нею. А была у нас в классе одна девочка, которая патологически боялась мышей и крыс (с девчонками это бывает несколько реже, чем принято думать, но всё же часто). Девчонка вдарилась в истерику, типа, вы все меня ненавидите, и убежала. Пришлось догнать и объяснить: «Нет, Лен, не тебя кто-то ненавидит. Ты сама – ненавидишь эту свою слабость. Ты понимаешь, что это именно слабость, иррациональная ***ня, вздор, и презирая эту фобию в себе – считаешь, что окружающие тоже должны презирать её и тебя целиком в придачу. Но это не так. Окружающие тебе помочь хотят. Помочь – преодолеть одну только глупую фобию, которая тебе мешает. Серьёзно, возьми эту зверушку – и увидишь, какая она классная!» Может, тогда я говорил не так гладко (поскольку, конечно, изначально мы планировали поглумиться над Ленкой, но несколько напряглись от чрезмерно живой её реакции, и я был взволнован). Но – я убедил её. Она взяла крысу и даже привязалась к ней, как к домашнему питомцу. Порой даже приносила в школу и гуляла с нею на плече. В общем, что я хочу сказать – это позор и капитуляция, когда человек выдаёт свои мании/фобии за некое статус-кво своей умственной и психологической конституции, которое – хрен изменишь, на роду написано, чего уж там. Или – «дайте мне ещё одну таблетку, док!» На роду-то – много чего написано. России, скажем, на роду написано, что это страна с невыгодным, рисковым земледелием. А я, однако, по двести лямов прибыли имею со своей картофельной плантации в тысячу га. И когда какой-нибудь товарищ Паршев стращает меня тем, что в России я, будто бы, никакой прибыли получить не могу от сельхозпроизводства, - я отношусь к нему ровно так же, как отношусь к новомодным психиатрам и психоаналитикам, которые утверждают, будто человек не властен над своими фобиями. Нет уж, что есть человек – так это существо, которое способно рационализировать своё поведение, и, набравшись воли, – отсечь иррациональные щупальца, внедряющиеся ему под рёбра и под черепушку. Ибо они, когда возобладают над его волей, - лишат его достоинства и права человека разумного. Какой он, к чёрту, будет человек и тем более разумный, когда позволяет править собой всяким дурацким фобиям и пристрастиям? Ну и победа, личный успех индивида в мире – зависит прежде всего от того, как он умеет побеждать «противников» в самом себе. Своих «тараканов», свои фобии. Побеждать – по принципу «клин клином вышибают», в общем-то. И разговоры вроде «Доктор, дайте мне таблетку, чтоб не страшно было ездить в лифте» - это капитуляция. Доктор, конечно, даст тебе такую таблетку. Но она неизбежно имеет общий эффект угнетения остроты восприятия. А тебе нужно – просто научиться ездить в лифтах. И для этого – у тебя есть разум и предпосылки к воле. Таблетка – не поможет, когда не работают они. Вернее, поможет, но слишком дорогой ценой. Ценой потери чувства самодостаточности твоих разума и воли. А это – катастрофа личности, как я думаю. © Copyright: Артем Ферье, 2011.
Другие статьи в литературном дневнике:
|
