Молодая белорусская оппозиционерка Настя высказала в местной газете "Наша Нива" недоумение по поводу того, что умершего на-днях белорусского поэта Геннадия Буравкина проводило народа меньше, чем в 2003 году - Василя Быкова, когда по проспекту Независимости в Минске за гробом писателя шли тысячи людей. Только один читатель газеты додумался ей ответить, что она сравнивает несравнимые величины:при всем уважении к Буравкину ему было далеко до Быкова.
В год, когда хоронили Быкова, Настя была подростком, активно участвовала в молодежных оппозиционных мероприятиях, за что ее даже хотели исключить из школы.
Теперь она в скором времени уже станет мамой, а ее муж, лидер молодежной организации, уже дважды сидел в тюрьме, а теперь, находясь под надзором милиции, несколько раз сознательно нарушал режим, за что получал "сутки":недавно он отсидел уже двадцать пять, и если это непослушание будет повторяться, то может загреметь и на новый тюремный срок.
Я всё это рассказываю к тому, что занятые "борьбой с режимом", молодые люди явно пропустили, не почувствовали, как изменилась общественная атмосфера, и что в "герои" стали выходить те, кто во времена Быкова еще продолжали скромно отсиживаться в тени, пока та же оппозиция, но взрослая, сама стала лепить из них "совесть нации", за неимением других.
Буравкин, у которого наряду с поэмой "Ленин думает про Беларусь", есть, безусловно, и талантливые стихи, а "Калыханку"(Колыбельную) до сих пор поют на белорусском телевидении для малышей, желая им "Спокойной ночи!".
Однако, в отличие от Быкова, Буравкин при советской власти был успешным функционером: работал в журнале "Коммунист" -органе ЦК КПБ, журнале "Маладось"(Молодость)-органе ЦК Комсомола, собкорром главной газеты страны "Правда", десять лет был депутатом Верховного Совета БССР, лауреатом премии Ленинского комсомола БССР, лауреатом Государственной премии БССР, председателем Госкомитета БССР по телевидению и радиовещанию, постоянным представителем БССР в ООН.
В общем, успешный, удачный функционер, о чем Настя, вероятно, даже не догадывается. И судит она о Буравкине по тому, что о нем писали и говорили разноликие оппозиционеры в последние годы. Оппозиция в Беларуси - весьма своеобразная:для нее главное, чтобы ты говорил на белорусском языке, хотя бы время от времени выступал в его поддержку и защиту. Это считается чуть ли не главной борьбой с "режимом Лукашенко".
И в последние годы жизни Буравкин на эту тему говорил не раз, хотя против режима - вслух ни-ни, в узком же кругу, - разумеется.И этого было достаточно, чтобы прослыть оппозиционером, тем более все знали, что Лукашенко обидел Буравкина, не использовав его жизненный и творческий опыт в системе своей власти. Пришлось Буравкину от скуки шесть лет коротать в журнале "Вожык"(Ежик).
Потом он вместе с бывшим диктором белорусского телевидения Зинаидой Бондаренко стали внимательно следить за работой телевидения Белсат, созданного с помощью польского МИД для вещания на Беларусь, и считать, что не все передачи его высоко профессиональны. И добились в 2008 году создания наблюдательного совета, который и возглавил Буравкин.
Умер Буравкин на 78 году жизни, был отпет в церкви и похоронен на Восточном кладбище, где похоронены все известные деятели советской эпохи.
На похоронах присутствовал временный поверенный США в Беларуси в знак уважения к дочери Буравкина, которая работает в этом посольстве.
Настя вспомнила о похоронах Быкова, хотя могла бы вспомнить о похоронах более близких - народного поэта Беларуси Рыгора Бородулина. Вот уж кто действительно был народным во всех смыслах! Он был в буквальном смысле обсыпан поэтическим талантом, как брильянтами. Его поэзия была искрометна, афоризмы - блистательны, и тут же расходились на цитаты. Он был и лирик, и сатирик - замечателен во всех жанрах, оставаясь простым, свойским человеком, "Гришкой", "Дядькой Рыгором", и в той же "Нашай Ниве" сколько было написано теплых слов в его адрес, когда он скончался, и сожаления, что его больше нет.
Бородулина, как он и завещал, похоронили в его родной деревне под Ушачами.
Соболезнование семье прислал Лукашенко. На кончину Буравкина он не откликнулся.
Откликнулись разного рода оппозиционные "общественные деятели и политики". Один из них даже высказал мысль, что Беларусь не использовала шанс, не попытавшись сделать Буравкина руководителем страны. Насколько мне помнится, такая мысль ни у кого никогда и не возникала. Более того, я помню, как оппозиция в конце восьмидесятых пыталась добиться выступления на телевидении, но ее не пустили.
А Буравкин возглавлял Госкомитет с 1978 по 1990 годы.
Теперь же оппозиция возносит его за то, что он создал национальное телевидение. И этот самый оппозиционер, который говорит об упущенном шансе для Беларуси, конечно, не мог обойти стороной то требование о предоставлении эфира, поэтому заметил, что в тех условиях Буравкин не мог иначе поступить.
С чего бы это вдруг такое прощение и одновременно вознесение покойного поэта? Оказывается, Буравкин будучи другом отца оппозиционера,- а отец его работал секретарем обкома партии по идеологии,- перетащил парня работать в Минск. А в Минске парень стал заметным оппозиционером, встретил свою любовь, женился, родил дочь. И, разумеется, благодарен ему за все это, о чем и высказался публично.
Бородулина же благодарили сугубо за поэзию, не только потому, что он был необычайно талантлив, но и потому, что никогда никаких постов нигде не занимал, он был Поэтом, и представить его даже депутатом Верховного Совета было немыслимо.
Власти подходили "Буравкины", и их было много. И за то, что они преданно служили ей, их нельзя укорять. Они служили той Родине,которая их соответственно воспитала, и которой они были преданы.
Отвратительно, когда отказываются от своего прошлого. Но еще отвратительнее, когда его сознательно подчищают, когда из человека делают чуть ли не икону, не имеющую никакого сходства с самим оригиналом.
Между тем, молодая оппозиционерка Настя призывает не забывать о еще живущем поэте Ниле Гилевиче (ему 83 года). Одно время он действительно был на слуху, выступал в защиту белорусского языка. Но что-то давно его не слышно:похоже, Буравкин сумел заслонить его собой. Но, наверно, еще услышим.
Кстати, в советское время Гилевич одно время был даже председателем Верховного Совета БССР. Интересно, будет ли высказано сожаление, что и в этом случае был упущен шанс: не использован такой богатый опыт?
