В коридоре нашей городской библиотеки высится гора книг на русском языке. Время от времени там возятся люди, что-то отбирают и уносят с собой.
Гора книг - это чья-то библиотека, которую ее владельцы привезли сюда и оставили для всех желающих. Видимо, они куда-то уезжают из Израиля и брать с собой библиотеку более не считают нужным.
В начале девяностых годов прошлого века, в период массовой репатриации еще советских, а потом СНГовских евреев в Израиль, таких библиотек было ввезено в страну немало. Казалось невозможным расстаться с тем, что любовно собирал многие годы, что составляло важную и значительную часть твоей жизни, твою главную духовную ценность.
Потом от многих я слышала, что они жалеют об этом. Оказалось, что эта часть жизни в Израиле оказалась невостребованной, более того, увы, не нужной. И не только потому, что она никак не стыковалась с местной культурой, о которой никто и понятия не имел. Был другой, главный момент:людям, пытавшимся пустить корни на новом месте, просто заработать, чтобы иметь возможность физически существовать, было не до книг, до горячих споров на литературные темы или о новинках, которые можно было приобрести в русскоязычных магазинах Израиля. Да и местная реальность к этому абсолютно не располагала:она была не своей, природной, в которой выросли и воспитались, а чужой, неестественной.
Вместе с отъездом в другую страну заканчивалась эпоха прошлой жизни, и это надо было понять и решительно отсечь внешнюю ее сторону, ведь внутри тебя ничего не изменилось, твои духовные ценности остались внутри тебя.
Я свою библиотеку оставила в Минске, попросив знакомого работника Министерства культуры передать ее в какую-либо библиотеку. Спустя несколько лет, приехав в Минск, я обнаружила, что он оставил ее у себя. Но это куда лучше, чем увиденное мною складирование книг в вестибюле местной библиотеки. Это все равно, что единое целое разорвать на части.
А библиотека, судя даже по тому, что все еще не разобрано, была замечательная. Здесь произведения русской и советской классики, популярных в свое время книг советских писателей, "запрещенных" и открытых в периоды оттепели, в частности, все произведения Михаила Булгакова, включая "Мастера и Маргариту".
"Достать" Булгакова в советское время было делом практически невозможным, надо было иметь "блат". И хозяева этой библиотеки явно имели его. Кто-то из них или оба работали врачами, судя по тому, что в ворохе книг было и несколько книг по медицине.
Но я не взяла Булгакова:у меня уже нет такого интереса к нему, как был когда-то, а "Мастер и Маргарита" мне разонравилась давно, и, прежде всего, из-за того, каким он изобразил Христа.
Исследователи творчества Булгакова любят представлять его чуть ли не борцом с антирелигиозным глумлением над верой в СССР. В это можно было бы поверить, не создай он образ Христа чуть ли не как недоумка, и, кстати, 25 лет по возрасту. Его диалог Пилата и Христа просто невозможно читать, настолько он примитивен.
Конечно, в годы советской власти, когда мы были отъявленными атеистами, все это ерничество принималось совершенно по-другому, как и его роман "Мастер и Маргарита" в целом. Теперь его читать не интересно.
В нашей, городской библиотеке, где есть большой раздел русскоязычных книг, попалась мне книга Булгакова "Князь тьмы", где собраны все черновики будущего романа. Я так и не смогла заставить себя прочесть их:оказалось, что все это мне абсолютно не интересно.
Зато вступительную статью и комментарии к ней В. Лосева, сотрудника рукописей Российской государственной библиотеки, прочла с интересом. И узнала много нового. Ведь как все предыдущие десятилетия писали о Булгакове? Самый гонимый и преследуемый советской властью писатель:пьесу не поставили, в зарубежную поездку не пустили.
И всё это весьма успешно втемяшили в сознание читателей. Как будто, кроме Булгакова, не было в стране гонимых писателей, которые, в отличие от Булгакова, были репрессированы и сгинули, а Булгаков, кстати, умер в собственной постели.
Лосев, придерживаясь традиционной линии(Булгаков - самый гонимый писатель), однако невольно ниспровергает эту истиную, благодаря приводимым выдержкам из дневника жены Булгакова. И тут я с изумлением узнала, что Булгаковы в 1934-1937 годах запросто посещали американское посольство в Москве, общались с его послом и другими сотрудниками, ходили на приемы и бал-маскарады. В тридцатые, самые лютые годы борьбы с врагами и шпионами советской власти! Каково?! И что можно думать по этому поводу?
Более того, "антисоветская" пьеса "Дни Турбиных" Булгакова, которая очень нравилась Сталину, была поставлена в одном из американских театров, и американские артисты приезжали в Москву для знакомства с Булгаковым.
Вот так жил "великий страдалец", как называет его Лосев.
А каков был житейский быт Булгаковых? Вот несколько записей из дневника жены Булгакова:"Сегодня суетливый день. Массаж"; "Суматошный день... Елизавета Карловна - массаж..."; "Мне не здоровится, я дома. Маникюрша. Был портной..."; "Я вернулась от косметички утром"; "Массируемся ежедневно"; "Вечером была Анна. Мы с Мишей привели себя в порядок -прическа, стрижка, маникюр...".
И совсем меня доконало то, что Булгаков, оказывается, вес список своих врагов, и даже будучи тяжело больным, просил жену добавить в него очередную фамилию.
"Великий страдалец" умер в марте 1940 года в возрасте всего 48 лет. Он был наркоманом, и, безусловно, это и подкосило его. Но исследователи творчества Булгакова вспоминают об этом вскольз, стараются не акцентировать на этом внимание. Ведь представить писателя в ореоле страдальца и борца с советской властью - совсем иное дело. Как будто произведения Булгакова, особенно роман "Белая гвардия" или "Собачье сердце" нуждаются в мифологии образа писателя:они скажут читателю сами за себя. И тогда будет ясно, прав ли комментатор Лосев, утверждая, что "творчество Булгакова оказало колоссальное внимание на современный мир".
... Когда я второй раз подошла ко все еще большому вороху книг в коридоре библиотеки, книг Булгакова уже не было. Прощание с эпохой продолжается.
