Империя возвращается?

Алишер Таксанов: литературный дневник

После полномасштабного вторжения в Украину в 2022 году российская власть начала активно использовать риторику, которую раньше озвучивала лишь на уровне маргинальных идеологов: «искусственные границы», «отданные земли», «историческая Россия», «ленинская ошибка», «неблагодарные соседи». Это не просто оправдание агрессии против Украины. Это концептуальная база для потенциального пересмотра границ во всём постсоветском пространстве — в том числе в Центральной Азии. И вот почему эта риторика особенно опасна для Узбекистана, Казахстана и Таджикистана.


1. Логика «отданных земель» может быть
применена ко всем бывшим республикам СССР


Когда российские власти говорят, что Украина была «создана» Лениным или что Крым и Донбасс — это «исконно русские земли», они запускают механизм исторического ревизионизма, который может быть обращён против любого соседа. Например:
Казахстан часто упоминается в российской пропаганде как «государство, созданное Советским Союзом». В 2013 году Путин прямо сказал: «У казахов никогда не было государственности до СССР». В российских СМИ регулярно звучат намёки на то, что Северный Казахстан — «русская земля».
В отношении Узбекистана иногда озвучиваются идеи о «российском вкладе» в развитие Самарканда, Ташкента, о «несправедливом разделе» регионов, включая Ферганскую долину.
Таджикистан — страна, получившая независимость после распада СССР, также может быть объявлена «искусственным образованием», особенно учитывая её территориальные конфликты в 1990-е и экономическую зависимость от России.
Если однажды Россия заявит, что «имеет право защитить русскоязычное население» в Петропавловске, Караганде, Ташкенте или Худжанде — это будет логичным продолжением той же идеологии, которую она уже применяет к Украине.


2. Прецедент агрессии разрушает
систему региональной безопасности


Если одна страна может переписать границы, используя силу и историческую риторику, — это разрушает саму основу международной стабильности. Центральноазиатские государства, как и Украина, получали независимость на основе признанных границ и подписанных соглашений (например, Алма-Атинская декларация 1991 года, в которой Россия признала суверенитет всех бывших союзных республик).
Допустив разрушение этого принципа в одном месте, Москва может попробовать его обнулить и в других. Это создаёт не только угрозу военного вмешательства, но и потенциальную дестабилизацию внутренних политических систем.


3. «Русский мир» и
культурное вмешательство


Российская риторика часто опирается на идею «Русского мира» — якобы единого цивилизационного пространства, которое охватывает не только РФ, но и всех, кто говорит по-русски или имеет «историческую связь» с Россией. Это понятие не имеет чётких границ, зато имеет идеологическое содержание: оно предполагает «право Москвы» защищать «своих» даже без согласия суверенных государств.
В Центральной Азии, где значительная часть населения говорит по-русски, училась в российских вузах, работает в России или имеет родственников там, такая риторика может быть использована как инструмент давления — политического, информационного, культурного. Сегодня — «защита языка», завтра — «военная миссия ради мира».


4. Миграционная зависимость
превращается в рычаг шантажа


Миллионы граждан Узбекистана, Таджикистана и в меньшей степени Казахстана работают в России. Это делает их государства уязвимыми перед экономическим и демографическим давлением со стороны Кремля. Любая критика Москвы может быть немедленно наказана — закрытием границ, депортациями, визовым режимом или пропагандистскими кампаниями в стиле «вот кто нам неблагодарен».
В условиях, когда риторика Кремля становится всё более имперской, экономические рычаги дополняются идеологическим компонентом — тем самым «правом вмешательства», которое Россия присвоила себе в отношении Украины.


5. «Искусственность государств» —
это оправдание имперской реставрации


Главная цель подобных заявлений — это реванш за распад СССР и восстановление сферы влияния России на постсоветском пространстве. Это не защита «русских», не безопасность, не история — это стратегия. И если Украина оказалась первой жертвой этой стратегии, нет никаких гарантий, что следующие удары не последуют по южному направлению.
Кремль сегодня публично оспаривает саму идею постсоветского суверенитета. Если завтра российская элита решит, что для «величия России» необходимо вернуть, скажем, Байконур, контроль над пограничными районами Ферганы или обеспечить военное присутствие в Сарыагаше — найдутся и «исторические аргументы», и «угроза НАТО», и «русскоязычные, которых надо спасти».


Мифы об «искусственных государствах» — это не внутренняя риторика Кремля, а инструмент экспансии. Страны Центральной Азии должны ясно осознавать: то, что сегодня говорится про Украину, завтра может быть сказано про Казахстан, Узбекистан, Таджикистан. И если сейчас не будет твёрдой позиции в защиту территориальной целостности и независимости соседей — завтра может не остаться международной поддержки, когда подобная угроза придёт к ним.
Суверенитет — не навсегда. Его нужно защищать не только оружием, но и словами. Особенно — когда враг возвращается не в форме солдата, а в форме «друга», который говорит: «Ты без нас не существовал».



Другие статьи в литературном дневнике: