На День философии– Ноябрь, самый нелюбимый мною месяц в году, идеально подходит для празднования дня философа: романтизм золотой осени уже осыпался, декабрь с его утешающим белоснежием ещё не наступил. А философия оживает тогда, когда ушла возлюбленная, проигран решающий матч, а бытие гарантирует одно: триста с чем-то одинаковых будней с бессмысленным общением. – Невелика доблесть стать немного философом, когда это единственная и естественная – в твоих обстоятельствах – анестезия. Солженицын в романе «В круге первом» устами арестованного дипломата Володина бросает упрёк – мол, хорошо изящно философствовать в сытые времена, да под летними вишнями. В этом я всегда расходился с Александром Исаевичем: искренне интересоваться тем, что выразили Лао-Цзы или Кьеркегор, находясь в личном благополучии – вот одно из свойств уникума духа и не праздности таинства личности. – Потому что чаще всего рука тянется к спасительным умным книгам, когда совсем худо. К философствующим поискам небедных и счастливых по земным меркам людей принято относиться как к интеллектуальной блажи, играм ума от скуки пресыщенности в дорогих гостиных. – Сократ, именующий себя не философом, но любителем философии, дал исчерпывающий ответ о природе непраздного интереса к философии – она одинаково насущна в дни горестей и радостей; в ином случае, вы действительно ищете духовную пилюлю, и не суть важно – от горя или от скуки. – Никогда не воспринимая философию как науку (поскольку наука несёт точные геометрические законы), я располагал её как срединную планету между двумя другими – Поэзией и Прозой. Её «ископаемые» бесконечно черпали с обоих, что гениально выразил Бродский: «Так страницу мараешь ради мелкого чуда/Так при этом взираешь на себя ниоткуда». В моём восприятии, это самое внутренне близкое определение философии: искусство выразить словами прочувствованное, но не сформулированное. Разница личностей, эпох, стилистики и прочие трудности перевода ничего не меняют: Сократ или Аристотель – наши друзья, а соседка тётя Зина или две трети родственников – нет. – «В Эдеме, произнёс однажды мой старинный приятель, философия была не нужна – достаточно послушания любящему Отцу. Ты напрасно думаешь, что Достоевский этого не осознавал. Но он единственный, кто вывел… – Услышав аллергическую (для меня) фамилию классика, онтологически ошибочно (как я убеждён) возвышаемого над иными современниками, я пустился в бессмысленную рукопашную с адептом Фёдора Михайловича, написав ещё и о том, что совсем не вижу Достоевского философом, поскольку он не владел – ни сюжетным разнообразием романов, ни диалектикой. В дальнейшей пикировке звучали фамилии товарищей Делёза, Кафки, Кьеркегора и даже Марка (Аврелия) Цукерберга. – Финал вышел юмористичным, как естественный итог всякого чрезмерного погружения в предмет. – Представь себе, написал я – что мы орём друг на друга с такими темами за столиком в пивной. Кого бы побили? – Обоих, отреагировал он через секунду. – И сказали бы, чтобы Достоевский сюда тоже не заходил. – Я всегда вспоминаю эту историю, слыша мечтания идеалистов о «философии в массы». Оставьте этот набор свечей немногим – и лучше бы счастливым, а не ищущим «точные ответы». И поздравьте их с самым светлым праздником в промозглом ноябре. © Copyright: Константин Жибуртович, 2024.
Другие статьи в литературном дневнике:
|
