Гл 34
Заказы. Выставки 1922. Встреча с Кустодиевым.
Когда народу объяснили, что это «всерьез и надолго», надо было как-то приспосабливаться к новой власти. Федор Федорович Нотгафт, помощник хранителя Эрмитажа , сообщает Кустодиеву, что его коллега по «Миру искусств» Бенуа получил лестное предложение – заведовать картинной галереей Эрмитажа и принял его. Петров-Водкин избран профессором реформируемой Академии художеств и нынче весь в заботах, как бы перестроить ее по новым порядкам и требованиям. Грабарь избран в литературно- художественную коллегию. Правда, она именуется временной, но в рамках сей организации уже есть отдел по делам музеев, там организуется под его непосредственным руководством работа по изучению древних фресок, икон и их реставрации, чему он потом посвятит отнюдь не временное, а постоянное свое внимание. Кустодиев, когда-то, не так давно, с радостью воспринявший Февральскую революцию – правда, любуясь ею через окно, в силу своей давней болезни, приковавшей его к инвалидному креслу, теперь, как и Сомов, сидит совершенно без заказов, но Сомов хоть сдает квартиру внаем, а Кустодиеву с женой и двумя детьми ( 1903 и 1905 г.р.) приходится гораздо тяжелее. Жена каждый день ходит на отработку – пилит дрова с 10 утра до 5 вечера и получает … жалованье чернорабочего.
Уже можно услышать, и то, если певцы под хмельком, невеселую частушку:
При царе при Николашке
Ел я пышки да барашки,
А при нонешних царях
И сухарику я рад.
В октябре 1919 в связи с приближением второй годовщины революции – сами не думали, что столько продержатся! – власти озаботились ее достойной встречей. Но на свои заказы они получили отказы, причем от всех ведущих художников «Мира искусства» - от Кустодиева, Добужинского, Бенуа, Петрова- Водкина, даже от Фомина ( Иван Александрович, 1872-1936) и Щуко ( Владимир Алексеевич, 1878-1939, художник театра) . Тогда заказ прозвучал в форме приказа, сдобренного угрозой. На углу Мойки и Невского возник «ДИСК» - Дом искусств, построенный еще в конце 18 века роскошный особняк генерал-полицмейстера Николая Ивановича Чичерина, куда коммуной поселили всю петербургскую литературную знать, знать жила впроголодь на пайки, работы никакой не было, зато был Высший Совет дома. Продержалось это начинание недолго, всего с осени 1919 до 1923. 14 мая 1922 в Аничковом дворце открылась выставка «Мира искусства». В печати выставку хвалили, Всеволод Владимирович Воинов опубликовал в журнале «Среди коллекционеров» высокую оценку выставки, назвав ее «самым крупным художественным явлением сезона», отметив портреты Браза, рисунки и иллюстрации Добуужинского, эскизы декораций Бенуа, картины Виктора Замирайло и цикл портретов современников Юрия Анненкова. Петров-Водкин, напротив, ее раскритиковал, особенно не пощадил Кустодиева, мол, портреты его – литература, «Ломка дома» - так назвал картину «Петроград в 1919 году» - тоже литература. Берлин 1922 года стал местом первой крупной зарубежной выставки русского искусства после революции. Не удивительно – этот город стал центром русской эмиграции, русская колония была самою крупною на тот период в Европе. Выставка проходила в новой галерее Ван-Димена на главной улице – Унтер ден Линден ( «Под липами», тогда еще существовавшими, впоследствии спиленными по приказу Гитлера, боявшегося покушений. Как напоминает расширенную до размеров площади оголенную дорогу на Кунцевскую дачу, где в дома поселили только сотрудников ГПУ). Тогда на выставке приняло участие около ста восьмидесяти художников, привезено свыше тысячи произведений. Есть предположение, что статья о выставке, подписанная литерой М, в журнале «Красная нива», была написана Маяковским, где автор упоминает о скандале с Малявиным, давшим «белой» газете антисоветское интервью. Заканчивалась статья так: «Пытающаяся отстраниться от нас политически Европа не в силах сдержать интереса к России, и старается дать выход этому интересу, открывая отдушины искусства». А иллюстрацией выставки была… кустодиевская купчиха за чаем, обозначенная нейтрально - «Женщина за самоваром». В целом благожелательно освещали выставку в эмигрантской печати, отметили, что присутствуют и художники левых направлений: Малевич, Розанов, Лисицкий, Татлин, Родченко, Альтман. И даже восторженно: «Теперь изоляция революционной России окончилась. Выставка в целом лишнее доказательство того, что последние годы были не только разрушением, но и созиданием. Художественная жизнь в России не замирала ни на минуту, и на взрыхленной бурей почве должны теперь взойти могучие всходы».
В середине марта 1923 состоялась встреча Нестерова, приехавшего в Петроград, с Кустодиевым, который выразил горячее желание увидеть Михаила Васильевича. Встреча двух крупнейших русских художников состоялась 15 марта 1923. Нестерова сопровождал давний друг и биограф ( у Кустодиева тоже появился свой биограф, хотя Борис Михайлович был на 16 лет моложе, но тяжелая болезнь давно приковала его к креслу, болела и рука, не давая работать, и прожил он на 31 год меньше и ушел из жизни намного раньше, в 1927) Кустодиева – Всеволод Владимирович Воинов (1880-1945,художник, искусствовед, педагог), сопровождавший гостя до самого дома Кустодиева на Введенской улице. Начали с мастерской, где были размещены картины хозяина дома. У Нестерова вырвались такие слова когда он рассматривал картину 1918 года «Купцы» ( другое название «Гостиный двор» и «Торговые ряды»): Ведь это монументы! И такие молодцы проглядели революцию! Правда, их в этом провела интеллигенция. Крепкий и цельный народ был купечество». Потом заговорили об общей атмосфере Петербурга. Нестеров посетовал, что в Москве не так, как тут, нет дружеского участия, доверия, благожелательности: в глаза говорят одно, за глаза другое. А здесь – всё как в старые времена передвижников, все товарищи, и при этом сохранилось почитание старших. Кустодиев ответил, что мирискусники не отталкивают от себя молодых, приглашают на выставки, а те, случается, отвечают неблагодарностью. Считают, в духе времени, что всё старое – хлам. Гостил Нестеров недолго. Хозяин, целыми днями сидевший дома – не было авто, чтобы вывезти на прогулку – был так рад редкому гостю, так пытался его удержать, даже просил позировать для портрета. Увы, у того не было времени, но он пообещал, что в следующий приезд задержится подольше. Борис Михайлович преподнес в подарок только что вышедшую книгу «Русь» с репродукциями истинно русских типов и повестью Замятина, чей портрет он недавно писал. По просьбе Нестерова он сделал надпись на книге, сказав: « Вы один из моих учителей. Вы мой по духу. Я учился у Репина, но Репина меньше считаю своим учителем». Воинов так передает ответ Нестерова: «Вы большой нужный художник. И с русской душой. Вы большой исторический живописец, у Вас широкий охват русской жизни, и это обязывает перед будущим». Нестеров, зная, что не патоки ждет от него Кустодиев, а искренней и нужной для работы оценки, рискнул добавить следующее: «А порой кажется, что Вы насмехаетесь над таким близким мне купеческим сословием». Борис Михайлович не мог согласиться и сделал протестующий жест. Значит, сам художник не считал себя обличителем купечества. А уж выражение «кустодиевская красавица» навсегда закрепилось за пышущими здоровьем, счастьем, хлебосольством русскими женщинами. Чутко подметил Нестеров, что в произведениях Кустодиева есть и любование русской красотой, и любовь к России, и теплое сыновье к ней отношение. И в заключение Воинов говорит, что через несколько дней опять всплыла тема визита Нестерова, и снова Борис Михайлович сказал уже не просто слова вежливости гостю, а подчеркнул в частной беседе с другом, что Нестеров ему гораздо ближе, чем даже Васнецов, вроде такой самый русский по темам художник. Но «именно Нестеров создал свою Русь, особенно проникновенную в пейзаже. Именно у него живое и глубокое чувство Руси». Жаль, что этого Нестеров уже не слышал. Картину Кустодиева «Большевик», где громадный мужик с горящим фанатизмом взглядом ( но не «юноша бледный со взором горящим») идет, размахивая красным флагом и попирая всё под собой, они тактично обошли в беседе. Перед мужиком только церковь, равная ему по масштабу, но видно, что и она не остановит его победного шествия. Написана картина была в 1920, но как пророчески! Картину эту сам художник нигде выставлять не хотел. Курьерам из Москвы, приехавшим за портретом комиссара Н.Н. Кузьмина, он, однако, предложил для Музея Красной армии «Большевика». Им понравилось: это отклик на свержение монархии. А там – и до бога недалеко. «Зашатались троны царей земных, опирались они на трон царя небесного. Рухнет скоро и тот трон, дела господа бога очень плохи» - писал «Безбожник» ( был такой орган печати). Вот как используют картину Кустодиева! Но это еще не окончательная оценка. К 50 -летию уже покойного художника журнал «Жизнь искусства» опубликовал статью, обличающую Кустодиева по самому факту его рождения в купеческой среде. Нельзя отказать автору статьи в проницательности: сцены народных гуляний плавно перешли у художника после революции в сцены демонстраций, а большевик – разве это не тот скелет, точно так же царящий над городом, как было на картине, посвященной разгрому восстания 1905 года. Так выставка, приуроченная к юбилею, и злобные отклики на нее в Петрограде и Москве надолго, до 1959, закрыла художника от народа. Это беда всего советского искусствоведения: только партийный подход. Когда-то и картину Аркадия Рылова «В голубом просторе» объявили … символом Октябрьской революции.
Мы используем файлы cookie для улучшения работы сайта. Оставаясь на сайте, вы соглашаетесь с условиями использования файлов cookies. Чтобы ознакомиться с Политикой обработки персональных данных и файлов cookie, нажмите здесь.
