В Беларуси, в мастерской Владимира Бокуна, создан фильм "Немая Яма, или про гетто в прайм-тайм"(режиссер В. Луцкий). Ямой в Минске называют место расстрелов евреев в годы фашистской оккупации, и в советское время, почти до самой перестройки, о нем умалчивали и не разрешали евреям приходить сюда и отдавать память погибшим.
В независимой Беларуси такое стало возможным, но фильм о тех трагических событиях создан впервые. С его оценкой выступил в газете "Наша нива" Сергей Ваганов, здесь же можно посмотреть и сам видеофильм, чтобы дать ему собственную оценку.
Если авторы хотели показать, что такое гетто и весь ужас нахождения в нем, они с этой задачей справились. Ваганову фильм не понравился, он осуждает его создателей за то, что они показали лишь одну сторону - попытки евреев выжить и не показали вторую - их борьбу и сопротивление, ничего не сказали об узниках гетто, которым удалось вырваться отсюда, и они потом воевали в партизанских отрядах.
В принципе можно было предъявить и еще ворох претензий, но в одном маленьком фильме объять необъятное невозможно, да и по сути это был бы уже иной, большой фильм. И для начала хорошо, что уже и такой вышел.
Собственно, не стоило бы вообще упоминать о претензиях Ваганова, но меня зацепило в его заметках другое. У меня создалось впечатление, что весь свой опус он написал для того, чтобы в очередной раз рассказать о...себе. Я знаю его не одно десятилетие. Он никогда не говорил ни о евреях, ни об антисемитизме, не выступал с обличительными статьями о нем.
И зачем ему это было? Ведь он был "русский" -= носил фамилию русской матери, а не отца-еврея Пинхасика. Благодаря этому (а в СССР важна была прежде всего "правильная" анкета) он из молодежной газеты ушел сразу в собкорры всесоюзной газеты "Труд". А теперь, критикуя создателей фильма, пускается в пространные рассуждения о том, как в детстве слушал рассказы отца о гетто, как сопереживал его жертвам, читал книгу о нем...
Свежо предание, но верится с трудом, в то, что его сверхосторожный отец, всю жизнь проработавший в главной партийной газете "Советская Белоруссия" и не продвинувшийся выше заведующего отделом строительства, хотя работать там начал еще до войны, а потом был на фронте, мог вести такие разговоры.
Не продвинулся он, разумеется, из-за своего "пятого" пункта. Его жена тоже в свое время работала в "Советской Белоруссии"(там они и познакомились и поженились), но была видной общественной деятельницей, имела обширные связи среди республиканского руководства. На ней, в сущности, и держался дом и благополучие семьи:шикарная по тем временам квартира в центре города, обеспечение "пайками", возможность продвигать сына.
Что ж, такова была реальность, и никто не вправе бросать камень в огород Ваганова в связи с этими обстоятельствами. Но зачем же задним числом переписывать биографию, корректировать ее, ведь и "на Яме" не только в советское, но и в перестроечное время он не бывал.
"Что-то с памятью моей стало...". Похоже, у Ваганова - точно. И не только у него.
Увы, он не первый и не единственный, кто стал приспосабливать свою прежнюю жизнь к реалиям нового времени. И, конечно, не последний.
