К началу 1990-х годов Узбекистан выходил с экономическими показателями, которые характеризовали разлом прежней социалистической экономики и формированию новой на базе кооперации, аренды, частной собственности, новых кооперационных связей, слома систеима госснабжения и маштабного планирования. В итоге СССР развалился как колос на глинянных ногах, и республики поплыли своим курсом в независимость.
Экономический рост Узбекистана после 1991 года часто воспринимается как доказательство «успешной особой модели развития», выстроенной при Исламе Каримове. Трудно сказать о росте ВВП или социальном благополучии населения в переходный период, однако страна избежала резкого обвала производства, характерного для некоторых постсоветских экономик. Однако более глубокий анализ показывает: именно экономическая политика того периода существенно ограничила долгосрочный потенциал роста экономики и доходов населения. Построенная модель формировала клано-олигархическую эконоимику с коррупционными элементами управления - все это именовалось как "Великое будущее".
Итак. что мы имели? Позицию "стабильность вместо развития". Ключевым приоритетом Каримова была политическая и социальная стабильность, а не максимизация экономической эффективности. Это выразилось в сохранении доминирующей роли государства, отказе от рыночных реформ, изоляции от глобальной экономики. Человек, воспитанный в марксиской идеологии, не мог построить рыночную среду, как и тезис того, что виртухай может построить только тюрьму.
В краткосрочной перспективе такая стратегия, признаю, действительно снизила социальные потрясения. Но в долгосрочной — законсервировала низкую производительность и технологическое отставание.
В Узбекистане в 1990-2000-х существовал жесткий валютный контроль и множественные курсы - и это стало главным тормозом роста. Что это означало в реальности? Отметим:
- фактический запрет свободной конвертации, коррупционные механизмы конвертации;
- существование нескольких курсов сума, появление псевдовалюты "легитимный сум";
- административное распределение валюты, которая не оценивала текущее экономическоен положение.
К чему это привело? Выскажу кратко, как экономист:
- экспорт стал невыгоден для частного бизнеса,
- импорт оборудования был ограничен,
- иностранные инвестиции практически отсутствовали,
- процветала теневая экономика, зангимая 50% ВВП.
По оценкам экономистов, потери потенциального роста составляли 2–3 процентных пункта ВВП ежегодно по сравнению со странами с открытым валютным режимом.
При И.Каримове существовал практически административно-репрессивный государственный контроль над промышленностью. Вместо приватизации была выбрана модель:
- поддержки крупных госпредприятий - УзДЭУавто, ТаПОиЧ, ТТЗ и другие;
- квазигосударственных холдингов, таких как "Узбекнефтегаз", "Узбекистон хаво йуллари", "Узбекистон темир йуллари", ассоциаций и концернов;
- ручного управления ключевыми секторами: золото, хлопок, нефть, газ, металлы, энергия.
Естественно, это привело к хронической неэффективности как самих отраслей, так и предприятий. К примеру, завод в Асаке работал по серым схемам, уводя часть доходов в офшоры и от налогообложения. Отсутствие конкуренции снижало качество продукции и, в итоге, технологической стагнации. Станки, машины, оборудовани е не обновлялись, так как рынок оставался в достоянии постоянного дефицита.
Даже в быстрорастущих секторах (авто, химия, энергетика) рост обеспечивался за счёт защиты рынка, а не повышения производительности. В результате ВВП Узбекистана - да, рос, не стану отрицать, но добавленная стоимость на одного работника — медленно.
И.Каримов считал сельское хозяство основной отраслью республики. В итоге его хлопковая модель в виде государственного заказа и принуждения людей к уборке урожая, играми с закупочными ценами привела к искажению структуры экономики. В итоге мы имели системные последствия:
- подавление фермерских стимулов,
- принудительное перераспределение доходов,
- хронически низкие доходы сельского населения.
Что стало минусом в модели Каримова? Экономика теряла внутренний спрос, человеческий капитал (миграция до 5 млн. человек - 1/3 трудовых ресурсов), альтернативные аграрные специализации. Это напрямую ограничивало рост ВВП на душу населения, несмотря на формальный рост аграрного выпуска.
Диктатор своим узким пониманием рынка и экономических свобод в результате привел к закрытости национальной экономики и упущеннию возможностей. В период 1995–2015 годов Узбекистан почти не участвовал в глобальных цепочках стоимости, не стал частью экспортных производственных кластеров, не привлёк значимые прямые иностранные инвестиции.
Для сравнения: Вьетнам, который был практически на таком же уровне, за тот же период увеличил ВВП на душу населения в 6–7 раз, а Узбекистан всего в 3–4 раза. И разница объясняется не ресурсами, а институциональной политикой.
Демография - это самое слабое место в Узбекистане. Быстрый рост населения при слабом частном секторе привёл к дефициту качественных рабочих мест, массовой трудовой миграции, утечке трудового потенциала. "Дангса" (лентяи, как отозвался Ислам Каримов о своих соотечественниках) стали визитной карточкой реальной экономики, которая фактически «экспортировала рабочую силу» вместо создания внутренней добавленной стоимости. Денежные переводы - 10-15% ВВП - поддерживали потребление, но не формировали устойчивый рост валового продукта страны. Каков был итог? Рост оказался ниже возможного.
Экономика Узбекистана при Исламе Каримове после 2008 года росла, но значительно медленнее своего потенциального уровня. Основные потери - это недополученные инвестиции, упущенная индустриализация, задержка роста доходов населения на 10–15 лет. Второй президент Шавкат Мирзияев провел некоторое улучшение, осознавая, что страна стоит перед дефолтом. Но если бы реформы 2016 года начались на 10 лет раньше, то ВВП на душу населения сегодня мог бы быть в 1,5–2 раза выше.
Политика Ислама Каримова обеспечила относительную макроэкономическую стабильность, но ценой упущенного развития, и в итоге многие более слабые страны в сравнении с Узбекистаном, оказались намного впереди. Каримовская модель создала экономику, способную выживать, но не быстро расти. Современный рост Узбекистана во многом является не продолжением той модели, а попыткой наверстать время, потерянное из-за избыточного государственного контроля и экономической закрытости.
Мы используем файлы cookie для улучшения работы сайта. Оставаясь на сайте, вы соглашаетесь с условиями использования файлов cookies. Чтобы ознакомиться с Политикой обработки персональных данных и файлов cookie, нажмите здесь.
