проект «Ватандош»:
Подкуп ностальгией или попытка восполнить стратегическую утечку талантов?
В конце 2024 года узбекское правительство во главе с президентом Шавкатом Мирзияевым ввело новую программу поддержки диаспоры — удостоверение и карту «Ватандош» (соотечественник за рубежом), которая предоставляет обладателям целый спект льгот на территории Узбекистана: это - безвизовый въезд, право работать без разрешения, покупку недвижимости без ограничений и доступ к государственным услугам на правах гражданина. Данный статус оформляется сроком до пяти лет и адресован тем, кто «активно участвует в экономической и социальной жизни страны» и «укрепляет международные связи» государства.
В рамках расширения международных связей и укрепления доверия, казалось, это логичный шаг. После того, как в свое время Ислам Каримов своих соотечественников называл "дангаса" (лентяи), которые покинули Узбекистан за поиском "длинного рубля", попытка нового президента является вполне демократичным.
На первый взгляд инициатива выглядит как попытка восстановить связь с миллионами узбекских эмигрантов, вдохнуть в страну новую энергию и капитал. Но за внешне патриотической риторикой, по-моему убеждению, скрываются глубокие противоречия и вопросы легитимности этой программы.
Дам пояснения.
Начнем с того, что страна продолжает является источником миграции. В частности, статистика участия узбекских граждан в американской лотерее Diversity Visa — известной в народе как Green Card — сильно опровергает официальные благие намерения государства: миллионы людей из Узбекистана регистрировались в этой лотерее, пытаясь получить возможность уехать в США (например, данные за 2019-2021 годы показывают сотни тысяч заявок из Узбекистана в каждой категории и миллионы в целом за несколько лет). По данным американского госдепартамента, лишь в одном периоде от Узбекистана было свыше 2,8 млн. заявок за несколько лет.
Кстати, в 2025 году более 5,5 тыс. узбекских граждан выиграли Green Card — больше, чем из какой-либо другой страны в мире.
Эти цифры не просто отражают «интерес к эмиграции»: они демонстрируют масштабную мотивацию миллионы людей искать будущее за пределами родины — по причинам, которые государственная пропаганда предпочитает умалчивать. И об этом вы нем прочитаете в сообщениях "УзА" или "Дунё", газетах "Правда Востока" или "Народное слово", в передаче "Ахборот". Так что идеологическая платформа на бравурные возгласы сохранилась и поныне.
Однако, участие в Green Card — выгодная, легальная и часто единственная возможность для многих узбекских семей вырваться из социально-экономических ограничений. Это не «игра в надежду», а, приведем тут аргументы:
- результат экономической стагнации и ограниченных возможностей для достойной жизни дома;
- страха перед репрессиями и отсутствием социальных лифтов;
- чувства бесперспективности внутри страны из-за коррупции, отсутствие защиты прав бизнеса и собственности.
То есть миллионы людей давно уже сделали свой выбор — и он не связан с любовью к чужой земле, а с отсутствием перспектив на своей.
Теперь на фоне такой миграции рассмотрим, что такое "Ватандош". Этот статус выдается не просто по этнической или культурной линии, а тем, кто «содействует развитию» и «укреплению международных связей». При этом критерии определения таких заслуг остаются закрытыми; решение принимает комиссия, назначаемая государством.
У меня это вызывает серьёзные вопросы, перечислю:
- не превращается ли статус в инструмент политического подкупа, а не реального восстановления контактов с диаспорой?
- если реальная цель — вернуть людей, почему программа не предлагает реальных экономических стимулов для всех желающих вернуться?
- почему льготы предоставляются избранным, а не тем, кто действительно уехал, но хотел бы внести вклад?
- почему доступ к «льготам» закрыт за рамками доктрины полной лояльности политическому курсу властей?
- а что делать, если гражданство было лишено не по желанию человека, а по решению самих узбекских властей, то являются ли они ватандошами?
Такая логика больше напоминает тест на лояльность режиму, чем искреннее приглашение соотечественникам домой.
Спустя много лет, как часть граждан было названо "дангаса", государство провозглашает "Ватандош" как символ диалога с диаспорой. Но если действительно нужны таланты, инвестиции, инновации, логичнее было бы:
- упрощать гражданство и резидентские программы без политических условий, например, разрешение на двойное гражданство;
- создавать реальные экономические зоны и рабочие места для возвращающихся;
- обеспечить защиту прав и свобод для всех, а не только «избранных».
То, что предлагается сейчас, больше похоже на попытку завлечь капитал и связи, оставив критически настроенных эмигрантов за бортом. Патриотические лозунги используются как маркетинг, а не как признание реальной ценности этих людей. Ведь не назовут ватандошем Санджара Умарова, лидера движения "Солнечная коалиция", который хотел, избравшись президентом Узбекистана, провести реальные реформы, но в ответ был репрессировани и 7 лет провел в тюрьме. Сейчас он живёт в США. Не будет ватандошем и Улугбек Хайдаров, талантливый журналист, автор канала "Негатив" с 1 млн. подписчиков. Не признают в таком статусе и Нигару Хидоятову, которая в свое время пыталась зарегистрировать партию "Озод дехконлар".
Это усиливает ощущение диссонанса. На фоне программ типа "Ватандош" остаются нерешёнными более фундаментальные вопросы:
- миграционная политика, ориентированная на выдавливание людей (а их более 3 млн.), а не на привлечение;
- нерешенные случаи гражданства и статуса для тех, кто оказался вне правового поля после распада СССР;
- ограничения свободы слова и угрозы «нежелательности» иностранцам и критикам, которые всё ещё обсуждаются в узбекской правовой среде (стоит вспомнить об отказе въезда в страну диссидентам или попытки экстрадировать на родину узбекских эмигрантов, в частности, сейчас такая попытка осуществляется в отношении Бобомурода Абдуллаева, известного по псевдониму Усман Хакназаров, который находится в Турции).
Эти факторы создают впечатление, что власть хочет видеть диаспору не как самостоятельную силу, способную влиять на политику, а как ресурс для укрепления своего имиджа и финансовых интересов.
Нельзя исключать и другой возможный мотив, о котором всё чаще говорят в экспертных и журналистских кругах: стремление узбекских властей не столько укрепить культурные связи с зарубежными соотечественниками, сколько получить более плотный контроль над диаспорами за рубежом. Я, как бывший дипломат, уверен, что за программой стоит СГБ - карательно-репрессивный орган Узбекистана.
Государственные программы, направленные на объединение мигрантов и укрепление их контактов с правительством страны происхождения, нередко становятся инструментом:
- мониторинга политической активности граждан за пределами страны,
- сбора социально-экономической информации,
- влияния на общественные объединения эмигрантов,
- формирования управляемых сетей лояльности, а в некоторых странах — даже механизма давления на критикующих власть за границей.
Вспомним, что диаспоры - это инструмент манипулирования и привлечения граждан к незаконным действиям. На память приходит факт выступления главы узбекской диаспоры в Перми, Россия, который призывал сограждан вступать в батальон"Амир Темур" и идти воевать против украинцев на стороне Кремля. Вот такие "лидеры" считаются ли ватандошами?
В таком контексте закономерно возникает вопрос: может ли "Ватандош" оказаться не только мостом доверия, но и системой наблюдения? Если обладателям карт предоставляется плотный контакт с государственными структурами, участие в программах сотрудничества, доступ к внутренней инфраструктуре страны и, главное, официальное признание их значения для Узбекистана — то возникает пространство для влияния.
Некоторые критики уже высказывают опасения, что через новый институт государство может стремиться к:
- идентификации лидеров диаспор,
- формированию управляемых групп поддержки за рубежом,
- прямой политической мобилизации эмигрантов в интересах режима, а потенциально — и к более глубокому взаимодействию, включая спецслужбы.
Прямых доказательств таких намерений нет. Однако, учитывая исторические примеры из стран постсоветского пространства и текущие глобальные тенденции, полностью исключать такую возможность было бы наивно.
Именно поэтому обсуждается и ещё одна тревожная гипотеза: что "Ватандош" может стать удобным каналом для скрытого вербования — не обязательно для классической разведки, а для политического лоббизма, сбора сведений или влияния на зарубежные медиа и организации. Я помню историю, как в 1997 году советник по безопасности посольства Узбекистана в России вербовал Рустама Абдуллаева, ученого и бизнесмена, чтобы тот мониторил настроения узбекской диаспоры в Москве. Р.Абдуллаев с возмущением рассказывал мне об этом. Так что "Ватандош" - это все-таки идея из недр СГБ, чем от МИДа.
Для эмигрантов, которые покинули страну из-за давления, цензуры, угроз или отсутствия выбора, подобный сценарий выглядит особенно болезненным.
Итак, "Ватандош" — это не просто программа поощрения соотечественников, это символ более широкой дилеммы современной узбекской политики: между желанием держать контроль над своим населением и реальной необходимостью строить устойчивые, открытые отношения с теми, кто уехал за границу.
Если цель — вернуть людей, их идеи и капитал, то одной картой здесь явно не обойтись. Нужно менять подход к экономике, правам, свободам и социальной справедливости — иначе "Ватандош" останется маркетинговым ходом и инструментом лояльности, а не настоящим мостом к диаспоре.
Мы используем файлы cookie для улучшения работы сайта. Оставаясь на сайте, вы соглашаетесь с условиями использования файлов cookies. Чтобы ознакомиться с Политикой обработки персональных данных и файлов cookie, нажмите здесь.
