Худшая книга к годовщине ухода ДжорджаКогда я читаю анонс «биограф рок-музыканта», начинаю язвить и посмеиваться, как над серией ЖЗЛ. Биограф – это либо фанат, который знает, что делал Пол Маккартни 10 августа 1989 года в 9 утра, либо любитель копаться в тайнах частной жизни с обязательными домысливаниями. Оба варианта мне неинтересны. В этом смысле, ровесник Джорджа Харрисона Филип Норман написал не плохую книгу или хорошую. А совершенно не о том. Начиная с названия, достойного передовицы The Sun – The Reluctant Beatle/Битл эконом-класса. Дальнейшее чтиво для меня предсказуемо. Музыкальные таинства в нём – это такой фон, вроде устойчивой фонограммы с одним уровнем громкости. Эта фанера с узнаваемыми хитами служит сопровождением к частной жизни Джорджа – девушки из юности, первая жена Патти Бойд, треугольник с Эриком Клэптоном, вторая супруга Оливия. И, разумеется, отношения с родственниками, судебные тяжбы, подробности жуткого нападения психопата в поместье Фрайар-Парк в 1999 году, когда Харрисон получил четыре ножевых ранения. Вот – главный нерв повествования о «горьком Джордже», который искусно прятал свой препротивный нрав за музыкой с индуизмом и шире – восточной философией. В схожем ключе написана и «биография» Нормана о Поле Маккартни, вышедшая в 2020 году. А так как автор – обозреватель The Guardian и ровесник той эпохи, это свидетельство отсутствия кустарщины. Но кустарщина (для меня) это и есть. «Я был на том концерте Харрисона в 1974-м». Был и ни черта не понял. Ни секрет All things must pass, ни начавшего новую главу Джорджа в прекрасной записи 33&1/3, ни вызывающий анти-мейнстрим Gone Troppo, ни обласканный вниманием Cloud Nine и органично-спонтанный проект The Traveling Wilburys. Что там говорить, если прекрасную Here comes the Sun ещё битловской эпохи Норман именует «песенкой фальшивого оптимизма 1969-го», и добавляет, что «в случае с Джорджем, сражённым 29 ноября 2001 года более тихим убийцей (неоперабельный рак – примеч.), миллионы могли оплакивать музыканта, но гораздо меньше было поводов оплакивать человека». Нет ничего удивительного, что семья Харрисона – вдова Оливия, сын Дхани, более дальние родственники – наотрез отказались общаться с Норманом ради его «биографии битла эконом-класса». Скажу больше: это худшее, что могло появиться к дате его ухода из материального мира. Ухода светлого, с прощанием в больнице Лос-Анджелеса с Полом и Ринго и уже не отягощённого призраками былых взаимных обид. Норман, при всей личной гордости от изобилия в его жизни рок-тус, так и не осознал даже на восьмом десятке, что равнять крупный талант с миллиардами живущих – вполне возможно: он тоже ест, спит, выпивает, попадает под дурное настроение. Бывает жесток и несправедлив, по молодости плохо разбирается в людях и путается с разными женщинами, тщеславен и эгоистичен. О личности это сообщает примерно ничего, а о поисках художника вообще нет речи. Так случается: люди ровесники, были шапочно, но знакомы, оба воочию застали самую светлую эпоху ХХ века, были окружены явно не худшими людьми и попутчиками, слышали одну и ту же музыку. Но одному в почтенном возрасте только и остаётся, что подсматривать за другим в замочную скважину даже после его смерти. Привычно лишая себя шанса написать к 80-ти годам хоть одну хорошую книгу.
© Copyright: Константин Жибуртович, 2023.
Другие статьи в литературном дневнике:
|
