Обычно по дороге в школу я захожу за Генкой. Генкины родители уходят рано, и, если за ним не зайти, он обязательно опоздает.
– Холодно на улице? – спросил Генка, открывая мне дверь.
– Тепло, – сказал я. – А ты что, так без штанов в школу и пойдёшь? Скорей давай, а то уже без двадцати.
– Сейчас, я быстро, – сказал Генка и сел на табуретку. – Значит, говоришь, тепло. А сколько градусов, не слышал?
– Сто градусов, — начал я злиться. – Оденешься ты, наконец, или нет!
Генка встал, просунул одну ногу в штанину и снова сел.
– Слушай, Серёга, давай сегодня прогуляем, а? Мне брат говорил: плох тот студент, который не прогуливает.
– Так мы же не студенты?
– Тем более. Ну, ты сам посуди: сколько можно учиться? По субботам и то учимся. А ведь взрослые отдыхают. Справедливо? А сейчас дома никого, мама только в пять придёт, папа – ещё позже. Эх, повеселимся! Кидай портфель в угол!
– Вот ещё. Зачем же портфелем кидаться, – сказал я и аккуратно поставил его на тумбочку.
Так мы начали прогуливать.
– Чаю хочешь? – спросил Генка. – С пирогом.
– Не, спасибо, – сказал я. – Я только позавтракал.
– А квасу? Из холодильничка.
– Квасу можно.
Мы выпили по большой кружке, и Генка сказал:
– Гляди, девять уже натикало. Русский начался. А мы сидим тут себе и квасок попиваем. Хорошо, верно?
– Верно. Только я вчера, как назло, все упражнения по русскому сделал. И правила выучил.
– Я тоже, – вздохнул Генка. – Ну, ничего. Мы ж не знали, что прогуливать будем. Давай лучше телевизор смотреть. Глянь в программку, чего там показывают.
– «АСУ» в действии», – прочитал я.
– Что-то интересное, – сказал Генка. – Про Японию, наверное.
Но передача оказалась совсем не про Японию, а про всякие заводы и автоматы.
– Хорошая штука – телевизор, – сказал Генка. – Хочешь – смотри, не нравится – выключи. А сидели бы сейчас на русском – не выключишь. Вот было бы здорово, если б в школе можно было уроки выключать. Или переключать на другие. Сидишь, к примеру, на математике. Вера Николаевна говорит чего-то, на доске пишет. А ты сидишь и ничего не понимаешь. Тоска! Дай-ка, думаешь, на историю переключусь. А то и совсем выключусь и в столовку пойду…
– Размечтался, – сказал я. – Как бы нас с тобой в самом деле… того… не выключили.
– Да не бойся, Серёга. Выкрутимся. Хочешь еще квасу?
– Нет, больше не хочется. Пойдём лучше на улицу, погуляем.
– Ты что, нельзя! Нас сразу кто-нибудь увидит. Давай-ка лучше я тебя вареньем угощу. Клубничным. Такая вкусная штука!
И только Генка встал, чтобы варенье принести, как зазвонил телефон. Я рядом сидел и хотел уже трубку снять, но Генка как бросится на меня – за руку схватил и на диван повалил.
– Ты что, с ума сошёл! Ведь дома никого нет!
Проклятый телефон звонил долго. А мы, как загипнотизированные, сидели и молча слушали. Наконец телефон замолчал.
– И чего звонят? – сказал Генка. – Знают ведь, что дома никого нет.
– Ошиблись, может, – сказал я.
– Ну конечно, – обрадовался Генка. – Наверняка ошиблись. Вот ведь люди бестолковые. Не могут правильно номер набрать. Раззвонились тут, понимаешь.
Генка пошёл на кухню и принёс варенье.
– Ты только понюхай, – открыл он банку. – Чувствуешь, как пахнет?!
Я понюхал – и только собрался ложку в банку запустить, как снова грянул звонок. Теперь уже в дверь. Я так и застыл с открытым ртом. Генка вытаращил глаза.
– Кто бы это мог быть? – зашептал он.
– Не знаю, – прошептал я.
Так мы просидели несколько минут. Наконец Генка сказал:
– Ушли, наверное. И кто это шастает, не понимаю. Ведь дома никого нет.
– Хватит, – сказал я. – Не могу больше здесь сидеть. Ты как хочешь, а я пошёл на улицу. Сидишь тут как в мышеловке.
– Да ты не нервничай, Серёга. Ошиблись, наверное, опять. Лопай варенье. Кваску могу подлить. Холодненького.
– Отстань ты от меня со своим кваском! – не выдержал я. – Говори: идёшь со мной или нет?
– Ну ладно, пойдём. Может, проскочим незаметно.
Мы осторожно вышли на лестницу и стали спускаться. Внизу хлопнула парадная дверь и послышались шаги.
– Назад! – зашипел Генка, и в один миг мы снова были у дверей его квартиры. Генка лихорадочно зашарил по карманам и даже зачем-то заглянул под коврик. Но ключа не было.
– Забыл, кажется, – растерянно сказал он.
Шаги приближались.
Наверное, если б в спорте было соревнование «Бег по лестнице вверх», то мы бы с Генкой сразу стали чемпионами. В один миг мы взлетели на последний шестой этаж и долго не могли отдышаться.
– Ничего, Серёга, – говорил Генка, – прорвёмся как-нибудь.
– «Прорвёмся», «прорвёмся», – обозлился я. – Сидели бы сейчас спокойно в школе, а не на этой грязной лестнице.
– Почему же грязной? – возразил Генка. – Тут довольно чисто. Ремонт вот недавно…
Но я так на него глянул, что он сразу замолчал.
– А сейчас, наверное, уже математика идёт, – грустно вздохнул я. – А ведь я и математику сделал. Задачка вот только не получилась.
– А у меня получилась, – сказал Генка.
– Не заливай. Я Витьке Самолётову звонил. У него тоже не получилась. А уж Самолётов – сам знаешь.
– Да честно говорю, решил, – засуетился Генка. – Гляди, как я делал.
Генка отломил от стены кусок штукатурки и принялся писать на полу. Когда вся площадка была исписана Генкиными каракулями, он сказал:
– Видишь, получается девять процентов. Как в ответе.
– Действительно, девять, – удивился я. – Слушай, так ты же гений! Самолётов не решил, никто в классе не решил… Как это тебя осенило?
– Не знаю, – засмущался Генка. – Само как-то…
Я взял кусок штукатурки и вывел на полу жирную и кривую пятёрку.
И тут мы услышали, что кто-то поднимается по лестнице. Не долго думая, мы проскользнули на чердак. Благо, что дверь оказалась открытой. В щелку мы увидели, как на площадке появилась дворничиха. Она посмотрела на исписанный штукатуркой пол, окунула швабру в ведро – и через секунду Генкина задачка исчезла вместе с пятёркой.
Мы используем файлы cookie для улучшения работы сайта. Оставаясь на сайте, вы соглашаетесь с условиями использования файлов cookies. Чтобы ознакомиться с Политикой обработки персональных данных и файлов cookie, нажмите здесь.
