Наталия Оттовна Суворова

Эта история своими цепкими корнями уходит в глубь прошлого исторического века. На создание автора его очень родные родители в те многотрудные времена употребили немало сил. И не только материальных. Судьба, будучи Дамой прижимистой, в роскоши еще-не-автору отказала наотрез. И на блюдечке с известного цвета каёмочкой маловато поднесла. Ни ко дню рождения в декабре кошмарно известного тридцать седьмого, ни ко всем прочим не только примитивным, но и приметным датам. Как оказалось в дальнейшем, у неё ничего не было припасено. Еще-не-автору, достигшему впоследствии запойно читающего возраста, осталось недобро завидовать небезызвестным английским господам, которые рождались с серебряной ложкой во рту. Ткнув недвусмысленным скаредным перстом в сторону, где не в деньгах счастье, а без них - никуда, Судьба заняла созерцательную позицию. Из-за судебного опрометчивого решения очень родная мама Мария Аркадьевна испытывала многие неудобства. Ещё-не-автор семейные тяготы и утраты переносил (а) стойко (а куда деваться?), пережив и уход очень родного отца Отто Алексеевича в новом интересном для него направлении – « налево». И смерть очень родной и обожаемой бабушки Марии-Свет-Ивановны, исподволь учившей ещё-не-автора доброкачественной русской речи и сыпавшей пословицы и поговорки, как из рога изобилия. Всё это не только зацепилось в памяти, но и пригодилось впоследствии уже-автору в его (её) созиданиях. «Школьные годы чудесные» автобиограф умышленно опускает, поскольку изобильно в опусе «Чти отца своего!..» уже-автор поливал(а) их патокой, размазывая по лицу горючую ностальгию. Судьба, отказав в манне небесной, в качестве компенсации отпустила свой метод. Причём, безвозмездно, то есть, даром. Суть метода заключалась в шлифовании твёрдости характера крутого нрава не только с целью выживания, а и для дальнейших постижений. Автобиограф обращает пристальное внимание на то, что характер ещё-не-автора под крылом родительницы был инфантильным в неприличной степени. Поэтому очень родная мама приняла решение и осуществила авантюрный проект по отселению ещё-не-автора в отдельную квартиру. Для самостоятельности. Всё это было проделано, кстати, в долг, с соблюдением семьи из двух человек в ежовых экономических рукавицах (несколькими десятилетиями позже, достигнув окончательного нравственного созревания, уже-автор расценил(а) этот поступок как родительский подвиг. А высочайшего качества очень родную маму - как подарок Судьбы на блюдечке с известного цвета каёмочкой). В качестве подарка на новоселье, являясь родоначальницей множественных талантов, родительница поделила их пополам. Вот отсюда-то и началось шлифование… Прежде всего, ещё-не-автор приступил(а) к исполнению серии проб и ошибок, прописанных Судьбой. После демарша с отселением он(она) всегда сам(а) знал(а), что ему(ей) делать и как быть. Но не без сомнений. Время от времени подступавшие замужества различного толка капризной Дамой одобрены не были.
Не предъявляя к ней претензий, но имея в арсенале полезную привычку в своих промахах винить только себя, автобиограф постепенно и без подсказки приходит к мысли, что неудачный брак – не горе-злосчастие, а повод посмеяться над собой. Из сообщений классиков, освоенных в прошлом веке, он(она) точно знал(а), что спасает не только красота, но и самоирония. Вероятно, он(она) в браке был(а) до такой степени очарователен(льна), обольстителен(льна) и убийственно мил(а), что сумел(а) освободить себя от всех трёх. Горевание по поводу брачных неудач длилось не вечно. Вспомнив, что бывший очень родным, поначалу, папенька, однажды, пренебрегши семьёй, ушёл «налево», ещё-не-автор почувствовал(а) крайнюю необходимость пойти туда же. Причём, хаживал(а) в ту сторону многократно, втайне собирая жизненный опыт (наблюдение от народа: что заложено в генах, того не вырежешь автогеном). Опытные хождения не были обременены, за ненадобностью, всякими там штампами в документах личного пользования. Руководствуясь всё теми же генами (спасибо папеньке, уходя, поделившему все свои таланты надвое), ещё-не-автор почти полвека выводил(а) себя на самодеятельную сцену, пользуя в двух ипостасях. Затем, стал(а) (в этом месте – скромная цитата из автора, буквально, два слова) «пописывать рассказики» и похаживать в ЛИТО. Сначала – к Василию Павловичу Бетаки, далее, с «лёгкой руки» Радия Петровича Погодина, – прямиком к Борису Николаевичу Никольскому. Однако, новые заботы, щедро отпущенные Судьбой, встали поперёк дороги к мировой литературной известности и отшибли всякое желание взойти на какой бы то ни было пьедестал.
Дети – это вам не что-нибудь да как-нибудь. Образовалось их всего две штучки (ещё те штучки!). Младшенькая, однажды, в период становления максимализма выдала ещё-не-автору такой ( ударять на «о» значительно) фортель, что у него(неё), едва оставшегося(ейся) в живых от потрясения, возникло непреодолимое желание адекватно ответить: раз ты так – получи. И получилась книга «Катенька – Катюша». Уже-автор (в дальнейшем – без «уже») трясущимися руками вцепился(лась) в первую книгу со своим именем на обложке: в глазах – «не верю!», в горле – ком. Ну, и пошло, и пошло… Тщеславье – удел всех авторов. С любовью к своему генеалогическому древу создал(а) «Чти отца своего!..» - книга вторая. Не ослабляя хватки, выпустил(а) в читателя забугорные впечатления, составившие книгу третью «Путешествуйте, господа!», затем книгу четвертую "Истории в лицах" и книгу пятую "Истории в лицах 2". Своими нетленными очерками и рассказами поддержал(а) компанию авторов в недешёвом журнале «Золотое слово». В опубликованном не обошлось без юмора, иронии и сарказма исключительно из желания обрести известность, так сказать, выпендриться. Вышеозначенное слово автор не одобряет, кивая на утлость словарного запаса. Помощь классиков в увеличении этого запаса несомненна. И за это благодарность автобиографа не имеет границ (в пределах разумного). Господин Пегас, залетая иногда, благоволит автору до такой степени, что его посещают сразу пара – тройка свеженьких, с пылу- с жару, мыслей. Которые, сбивая с ног друг друга, тотчас «спешат к перу, перо – к бумаге», как сказал один хорошо известный всем ПОЭТ (на все четыре огромные буквы) и большой друг всех авторов. Этот классик тоже, знаете ли, неплохой сочинитель своих гениальностей.
История создания автора получила продолжение в веке нынешнем. Слабым местом автобиографа является зависимость. Наркотическую зависимость от компьютера автор не одобряет. Скажу больше, он(она) – в ужасе. Поначалу, просто не знал(а), что делать с этими клавишами, незаметно свалившимися ему(ей) на голову. Помогла разобраться пришедшая в сознание после постигших её приступов максимализма младшенькая. Возможно, от перенесённого сотрясения общий тон РЕЗЮМЭ несерьёзен. Блудливым пальцем (один – на левой руке плюс один - на правой) попробуйте-ка напечатать что-нибудь стоящее (ударять на «о»)? Поверхностное знакомство с современным техническим прогрессом автор, вступивший с ним в конфликт, оправдывает фактом рождения на несколько десятилетий ранее. Чтобы избежать путаницы, автобиограф обращает внимание РЕЗЮМЭ предержащих читателей на скобки: «он(она)». Родившись в год Быка (Вола, Коровы), воз и маленькую тележку семейной плюс общественной жизни автор вывозил(а) один(одна), чувствуя себя особью мужского пола (безоговорочной уверенности не было). Теперь же, когда не только дети, но и внучки (две штучки) уже большие, автор убеждён(а), что он – особь женского пола. В очень большой степени. То есть, вполне.
Обретя широчайшую известность в узком кругу ближайших родственников и друзей, меряя время книгами, автобиограф прекратила злобно и бесполезно завидовать всяким там мэтрам литературного труда, продолжая созидать. А всё насижденное надеется объединить в новый сборник, доверяя Судьбе раскинуть, что да как.
Один самоуверенный классик (мудрости не занимать), сказал: «Не бойся посмеяться над собой. Не становись на пьедестал. Даже камень не вечен…Но вечно будет жить ирония». Автор услышала дельный совет. Беззастенчиво и вволю посмеялась над собой, иронизируя в каждом удобном тексте. И ни на одном пьедестале замечена не была. Ни-ког-да.
Р. S. Спасибо мыслям:
Они приходят…

НАТАЛИЯ СУВОРОВА

МОИ МЫСЛИ О ГОСПОЖЕ СУВОРОВОЙ

Я знаю её с детства. Наталия Оттовна Суворова – писатель души не только моей, но и всех, кто может отбросить свои глубинные переживания и способен чувствовать сердцем, простым и человеческим. Её может читать как школьник, так и старичок. Её поймёт каждый, и этим она прекрасна, как творец. Но она не из тех, кто пишет о проблемах. Она из тех, кто пишет о жизни в самых лучших её проявлениях. Может быть, её не будут проходить в школах, но если бы каждый школьник читал Наталию Оттовну, мы бы жили в куда более счастливом мире.
Произведения писательницы многогранны. Существуют и очерки, способные рассказать о загранице лучше всяких передач… Есть и детская литература, такая же добрая и нравственная, что была когда-то… Присутствуют и иногда печальные, но поучительные рассказы. Их объединяет то, что они написаны мастером своего дела, в них есть душа, которая и делает произведения госпожи Суворовой значимыми. Будучи последователем старой школы, Наталия Оттовна не стесняется выходить на современную сцену с такими же современными сюжетами. Они, в большинстве своём, по-доброму житейские, но не обывательские! Даже очерки написаны так, что и на Кубе можно чувствовать себя, как дома. Это новый опыт, его нельзя сравнивать с тем, что мы привыкли читать.
Думаю, научный язык вам весьма наскучил. Если я начал говорить о душев-ности, то глупо, наверное, было говорить далее о чём-то странном, что видят та-кие же чудаковатые критики. Да и предисловие должно начинаться с чего-нибудь интересного, верно? Для простого читателя я лишь скажу, что находиться рядом с Наталией так же приятно, как и читать её книги. Писатель ни в коем случае не должен притворяться. Он не должен быть богемным. Если бы меня поставили пе-ред выбором, к кому пойти, к известному классику или к нашей сегодняшней гос-тье… Я бы, не раздумывая, свернул на знакомую тропу и направился бы к ма-ленькому домику прямиком по аллее. Снова бы отворилась дверь, снова бы по кружкам разлился чай… А следом придёт понимание того, что ближайшие пару часов тебе не придётся думать о плохом.
Читая её произведения, вы испытываете те же самые ощущения, что и при личной встрече. Я проверял! И сейчас проверяю. Если я чувствую, что вокруг тво-рится что-то непонятное, я обращаюсь к своей зоне комфорта, в которую входят и книги Наталии Оттовны.
А что до самого автора… Nos vemos, Natalya! Увидимся на даче, в маленьком домике прямиком по аллее. Обсудим Вашу новую книгу, которая, быть может, начнётся и с меня.
Владислав Станиславович Брусов,
ученик петербургской школы № 136

Написать личное сообщение    Добавить в список избранных