Моё толстовствоБывало, плохо знающие меня люди, вычитав в какой-то моей публикации, что я стараюсь привить своему ребёнку (да и всем детишкам в нашей корпоративной школе) повышенную терпимость к словесным оскорблениям и неприменение насилия в ответ на них, упрекают меня чуть ли не в «толстовстве». Ей-богу, трудно придумать что-либо смешнее. Более того, и наша т.н. «мораль», что бы кому ни казалось, это не божественное озарение (иначе придётся признать, что в разные времена Господь озарял разные культуры как-то слишком уж по-разному), это не инстинктивное уважение к чужим «естественным» правам (хотя эмпатия нашему виду не чужда), это – следствие понимания той смертельной опасности, какую мы представляем друг для друга, если не научиться как-то ладить, создавая какие-то вполне себе искусственные (а вовсе не природные) рамки взаимоприемлемого поведения. Соответственно, война – мать и прогресса, и морали. И я далеко не во всех случаях сторонник концепции «худой мир лучше доброй ссоры». Иногда – мир бывает настолько худым и попросту омерзительным, что лучше не дожидаться, пока он прохудится окончательно естественным путём, в самый внезапный и неудобный момент, а выяснить отношения радикально, форсировав события. Это касается отношений и наций, и индивидов. Поэтому, я не маньяк, чтобы требовать, чтобы мальчишки в школе, если испытывают стойкую взаимную неприязнь, вовсе не тузили друг друга. Нет, это совершенно нормально. И часто, после хорошей драки, где оба показали себя достойно, – становятся хорошими друзьями. Не всегда, но часто. Вопрос лишь, по каким поводам распускать руки и в какой манере. И что касается словесных оскорблялок, так чему мы учим своих детей – иметь к ним «снайперское» отношение. Или «дипломатическое», если угодно. Уметь пропускать их мимо ушей, не вестись, не беситься. Ибо, как говорит Анхель, наш главный стрелок, «После гибели отца и нашей деревни я, конечно, ненавидел солдат Пинильи. Но уже к пятнадцати годам понял, что ярость – мешает целиться. И стал снимать их бесстрастно, порою, испытывая даже некоторую симпатию, восхищаясь их храбростью, когда они самоотверженно пытались засечь и контратаковать меня, вместо того, чтобы бежать в укрытие со всех ног. Они перестали быть моими заклятыми врагами, исчадиями зла, ничего личного, они превратились просто в чужие пешки на шахматной доске войны, которых я должен убирать, чтобы выиграть партию. И работа пошла успешнее». В этом, собственно, квинтэссенция нашего понимания войны и насилия. Это – серьёзные вещи, в которых не место эмоциям. Изначальное решение о силовом развитии конфликта – никогда нельзя принимать сгоряча, под напором каких-то обиженных клокочущих чувств. Подняв же руку на другого человека, если нет какой-то особой «спортивной» договорённости, нужно иметь в виду, что, возможно, дело зайдёт так далеко, что тебе придётся его убить. Убивать же – следует ОСОБЕННО хладнокровно, полностью отдавая себе отчёт в том, что ты делаешь. И никаких дурацких «состояний аффекта»! Они – для кухонной перепалки с женой, где ещё можно дать волю чувствам и наговорить гадостей. В конце концов, в этом своеобразная сторона кайфа устойчивых отношений, чтобы время от времени ссориться и собачиться. Некоторые, думаю, только ради этого и супружничают. Но не я, впрочем. Мне любые разборки на ровном месте – претят. Однако ж, в серьёзных делах, - нет ничего глупее, чем причитания над трупом: «Я не хотел убивать! На меня что-то такое накатило!» И там-то, да, разумеется, неизбежны выплески спонтанной ярости в ответ на чужую вербальную агрессию. Не могу отрицать того, что и у меня это случалось в школьные годы. Хотя обычно, даже когда кому-то приходилось крепко врезать за «гнилой базар», - я оставался довольно хладнокровен. А бил или заламывал – не столько от искренней личной обиды, а – из «политических» соображений. Ради подтверждения статуса. Типа, «чел, со мной так разговаривать нельзя, когда со зла, а не по приколу!» Но чем дальше, тем больше росло осознание: «Про себя я и так знаю, что могу уработать практически любого сверстника и большинство взрослых людей (с пятнадцати лет – так уж наверняка). Но вот надо ли, когда они всего лишь базлают? На базар – можно и базаром ответить. Обрехаться, отшутиться. Ведь в конце концов, я же не стану девчонке морду бить, как бы она ни нахамила. Или бабке бешеной какой в метро. А этот чем отличается? Тем, что, типа, пацан? Да для меня – та же пенсионерка!» Ещё же, я выработал для себя хороший психологический приём. «Воображаемый пистолет». Мне хамят, какая-то незнакомая гопня, – а я представляю, как достаю ствол, передёргиваю затвор, приставляю его ко лбу «задиры» - одного, другого, третьего - и делаю там красивые алые дырочки. А они чего-то продолжают гнать на меня, такие смешные, с этой дырочкой, не понимая, что фактически уже трупы. Ну а на говорящие трупы – не обижаются. Меня эта картина веселила так, что я совершенно отрешался от их наездов, а они – впадали в недоумение: «Ты чего лыбишься-то?» Естественно, меня мало кто знал в Автово (несколько больше – в Купчино, куда приходилось провожать подругу), но кое-кто – знал. Они, судя по длящемуся недоумению, - нет. Но, бывало, на том и расходились мирно. И как я ни ненавидел гопников в качестве социального явления, но конкретных этих ребятишек, которые вот сейчас передо мной, которых просто их идиоты-родители зачали хер знает зачем в хер знает каких условиях, и взрастили хер знает как… блин, с некоторых пор я начал радоваться всякому случаю, когда удавалось отбазариться, а не мудохать их. Впрочем, если они намёка не понимали, если продолжали быковать – ну, тогда, обычная рутина. И я старался не бить так, чтобы серьёзно травмировать, но морально готов был и к тому, что завалю нахрен. Ибо – нехрен. Коли настолько отмороженные – значит, мой социальный долг, если угодно, вразумлять такую погань или даже ликвидировать. Шанс разойтись достойно – я им давал. Что они не воспользовались им – не мои проблемы. Но это, правда, бывало, когда было 15-17 лет. И дело не в том, что к тому времени я отзанимался сначала боксом, потом, ещё больше, карате, и в шестнадцать стал сэмпаем, вёл группу, а в семнадцать – выиграл полуподпольный чемпионат города по контактным единоборствам. Дело в том, что любой задрот на моём месте, имея опасную бритву или нож, или кастет – мог бы так же, а то и похлеще, изуродовать наехавших на него гопняров, как я – голыми руками и ногами (хотя из оружия я тогда носил на брелоке полуметровую цепочку из гроверов-десяток, что в крайних случаях – очень так помогало работать против ножа или газовика). Тут дело больше в общей, ментально-моральной, установке. Во-первых, что ты в принципе готов применять насилие, вплоть до смертельного, когда тебе не оставляют выхода. А во-вторых – что ты это должен делать абсолютно хладнокровно, в абсолютно здравом уме и твёрдой памяти. Чтоб никаких потом дурацких раскаяний, если всё-таки пришлось кого-то замочить. Моему сыну, правда, сейчас всего девять лет – но мы и таких мелких стараемся ориентировать на те же базовые представления о допустимости насилия. Тебя обзывают? Тебя оскорбляют? Первое – никогда нельзя вестись на это и давать волю эмоциям. Дразнилки – обычное дело. Не только в школе. Джордж Дабья Буш не оскорблялся, когда его дразнили и обзывали по-всякому, - а ты ведь не хочешь быть глупее его? Поэтому, либо вовсе не обращай внимания, либо – отвечай тем же. Может занятное словесное соревнование возникнуть, которое, рано или поздно, вам обоим надоест. Второе: если действительно это какой-то враждебный наезд, и видно, что тебя провоцируют на драку – ну и предложи подраться на заднем дворе, при свидетелях, делающих ставки. Это – цивилизованная дуэль. Главное – без фанатизма, без тыканья пальцами в глаза, без захвата половых органов, без намеренного ломания конечностей или выбивания суставов. Третье: если уж обида показалась такой нестерпимой, что сцепились прямо в классе – это косяк. Так нельзя. Но – простительно (исключительно в силу недомыслия и малолетства). Хочешь всю дорогу быть «несмышлёным малолеткой»? Если нет -постарайся подумать потом на досуге: а чем, собственно, тебя так задели его слова, простое сотрясение воздуха? Ну и сотряс бы воздух в ответ, подобное подобным лечат. Ну и ещё над чем подумать следует, и детям, и взрослым, так это следующее. Когда тебе прямо в глаза говорят вещи вроде того, что «твоя мама – шлюха, которая переспала со всеми ослами Осляндии» - ещё можно, вскипев, призвать обидчика к ответу. Но если по Интернету тебе кто-то такое пишет? Если по телефону через Скайп? Ты его искать будешь, чтобы найти, и… выяснить, что это парализованная бабушка, у которой других развлечений в жизни нет, как хамить людям и хихикать? А зачем? Лучше изначально признать, что чел, который тебе хамит ради самоутверждения, в наихудшей школьной манере, - он и так уж обижен по жизни, если пускается на это. И это ему нужна твоя реакция, а тебе – оно совершенно не нужно, замечать его. И меня спрашивают иногда: «А что если Вам, Артём, напишут, что Ваша мама – шлюха?» А реальность – она в том, что я вынужден терпеть на этом глобусе товарищей-социалистов, которые могут быть очень обходительны на словах, но по сути – недвусмысленно излагают свои планы того, как бы меня ограбить, захватив власть и пустив уплаченные мною налоги на какие-то свои демагогические цели, ради укрепления своей политической власти за мой счёт. И это не просто п.издёж – они это всегда и делают, когда приходят к власти. И это – не увечные какие-то инвалиды разума, которые только и могут, что тешить самолюбие, дразня других людей. Это – реальные враги. Реально опасные враги, грозящие вогнать человечество обратно в пещерную коммунистическую дикость, если возобладают. Реально опасные стервятники – поскольку они получают политические рычаги и на деле могут создавать проблемы. Но тем не менее, в каких бы белых тапочках я ни мечтал видеть всех социалистов (и я, конечно, не стесняюсь им говорить это, мол, ребят, нам не о чем спорить: вы хотите меня ограбить, считая это нисколько не постыдным, а я, вполне закономерно, предупреждаю о том, что вы будете уничтожены при попытке ограбления; вы для меня паразитарные насекомые, вот и всё) - я их не убиваю только лишь за слова. Хотя и считаю действительно «вшами», «блохами» на теле Цивилизации (ну, если они старше двадцати лет, поскольку до этого возраста – простительны и социалистические воззрения). Такая же ситуация – с моралофагами религиозно-нравственного наполнения их думательного сычуга. Пока они всего лишь п.издят – мне пофиг их п.издёж. Они считают «грехопадшим» меня, агностика, а я считаю их – тупыми животными, которым не хватает разума для постижения действительности, которым нужна ещё и «вера». И мы можем, когда охота, этак переругиваться, оставаясь при своих мнениях, покуда не лезем в конкретные дела друг друга, не пытаемся друг друга ограничить. Но вот что меня больше всего бесит – так это мракобесные скоты и примазавшиеся к ним экзистенциальные ****и, которые на полном серьёзе возомнили, будто они – власть. В том числе, и над такими ребятами, как я. И мы реально терпим хоть малые, но всё же неудобства от их червивой активности. Ну вот одно то, что Я вынужден печатать здесь, на этом сайте, обсценизмы не так, как МНЕ угодно было бы, а через точку, чтобы их пропустил здешний фильтр, поскольку Администрация следует думскому закону, - это УЖЕ достаточная была бы причина, чтобы грохнуть к чёртовой матери инициаторов этого ё.банного закона! Они чего о себе, суки, возомнили? И, я слышал, некоторые провайдеры – реально выполняют те мутные рекомендации Роскомнадзора, принятые с подачи закона «О защите детей от информации», перекрывая прямой выход на «вредные» сайты из российской зоны и истребовав от того же «В Контакте», чтобы он требовал регистрации всех гостей с российскими айпишниками для просмотра контента (что, конечно, в обоих случаях, довольно легко обходится при помощи анонимайзеров – но всё равно, суки, охуели). Однако ж, Железняк (центровой в этой движухе за «нравственность») прёт дальше. Уже, блин, войдя во вкус, требует зашторивания российского Интернета от прочего, мирового, на китайский манер. И понятно, что сам-то он по жизни никто и звать никак. Но вот это серое чмо – выражает Тенденцию. И если я кого действительно хочу убить в этом мире – так именно эту сволочь. А вот чтоб другим неповадно было! Назначили депутуткой? Так и соси х.уй Путину – и не выёбывайся, не стремись взять приз за чрезмерное моралофажеское скотство! Ибо приз тот будет – пуля в башку твою баранью! Но это я как человек хочу, и так думаю. А как дипломат и политический игрок – я понимаю: грохнешь сейчас эту тварь смердящую – так неизвестно, какой эффект будет. А то другие такие же – вознесут его на щит, аки мученика, да пойдут в ещё более бессмысленную атаку на Цивилизацию, где уж придётся их тысячами, тараканов, гасить. И не то что очень жалко (я лично – всецело за очищение нации от этой мрази) – но это война. Гражданская война в России, и последствия могут быть непредсказуемы. К тому же, если мы начнём по беспределу гасить членов парламентов, без явного обоснования, как именно они наехали именно на нас, - это может ударить по нашему имиджу. И с этим тоже приходится считаться. Поэтому, нельзя этого нам делать, ликвидировать Железняка сотоварищи, как бы ни хотелось урыть эту ****оту чисто эмоционально, как бы действительно ни ненавидеть эту отрыжку человечества. Вот даже с их гнойным существованием – приходится мириться. Приходится позволять этим обнаглевшим мразям принимать всё новые и новые идиотские законы (уповая на их, законов, бездействие в реальности). И приходится терпеть тот позор, что парламент великой страны завшивлен всякими железняками – но нельзя пройтись по нему дустом. Пока. И на этом фоне, меня спрашивают, смогу ли я стерпеть, если меня оскорбит какой-то ничтожный пьяный хам, обозвав меня х.уесосом, а мою маму – шлюхой? Да в школе – оскорбился бы, и врезал бы, но сейчас – я вообще на это внимания особого не обращу. Ну, вякнул какой-то придурок что-то такое – и чёрт бы с ним. Не срывать же на нём свою злость от того, что я не могу, по политическим причинам, грохнуть Железняка (и иже с ним), который реально хоть немножко, да помешал мне жить? Сыну, правда, я пока не могу объяснить всех этих политических раскладов (кроме общей фабулы, что если человек пытается запретить другим людям делать что-то, что никак не вредит ни ему, ни кому-то ещё, напрямую и доказанным образом, то этот запретитель – психически больной ублюдок или циничный властолюбец, которому ни в коем случае нельзя доверять) – но всё же призываю быть сдержанным в школьных разборках. Если можно всё свести к трёпу – своди к трёпу, не ведись на провокации. Но если уж дело идёт к драке – назначьте драку цивилизованно, на заднем дворе. Как делают уважающие себя люди (и, авось, охолонёте малешко, в процессе ожидания). Другие родители – то же самое своим детишкам разъясняют. И поэтому у нас спонтанные драки непосредственно в классной комнате – всё же редкость. В основном – дети принимают эти условия игры. Что благороднее – драться на «дуэли», а не просто драться. Или – отбрехаться, когда их уверяют, что нет такого оскорбления, которое бы тебя ОБЯЗЫВАЛО распустить руки. Нет, это всегда твой выбор, драться или нет, когда тебя не вынуждают к драке физически. И никакого нет «западла», если пропустил мимо ушей «оскорблялки». Наоборот – снайпер из тебя выйти может хороший… юный падаван :-) © Copyright: Артем Ферье, 2013.
Другие статьи в литературном дневнике:
|
