Из жизни геологов

Константин Жибуртович: литературный дневник

За 17 лет радио-истории я периодически читал новости в эфире, подменяя заболевших или ушедших в отпуск. Достаточно быстро, благодаря шахматам, я понял, что схема там одна и та же. Условно говоря, пять событий за 3-3,5 минуты. Три – государственного масштаба, одно – регионального, и в финале лёгкая новость о том, что именуют хобби или досугом.


Ремесленничество в чистом виде, которое не имеет никакого отношения к производству смыслов. Послушали-забыли. Но тепло, светло и мухи не кусают, а для личного творчества есть вечерние программы. Хотя конечно, мне и сейчас забавно, когда кто-то гордо произносит «я – новостник». Правильнее сказать, «я – попугай». Хоть и со способностями.


Интересно, как меняется восприятие с возрастом. Сейчас понимаешь, что тратить время на ремесленничество категорически не желаешь. Даже самое безобидное, но к которому ты равнодушен. Хотя – что плохого, чтобы сделать репортаж о слёте мелиораторов или симпозиуме геологов?* Люди увлечены своим делом, могут поделиться чем-то искренним.


Но тебе-то это безразлично. И ты не хочешь произносить сам себе – мол, надо быть профессионалом, за это заплатят – и тэ дэ. Нет. Жизнь уходит, и не хватает времени на насущное.


И кажется совершенно невозможным обесценивать слово ремесленничеством.



*Моя любимая история «про геологов».


Вернувшись из ссылки, Бродский попросил меня устроить его в геологическую экспедицию. Я поговорила со своим шефом, унылым мужчиной по имени Иван Егорович Богун, и он пожелал лично побеседовать с будущим сотрудником.


Я позвонила Иосифу: “Приходи завтра на смотрины. Приоденься, побрейся и прояви геологический энтузиазм.”


Иосиф явился обросший трехдневной щетиной, в неведомых утюгу парусиновых брюках. Нет, франтом он в те годы не был. Это на Западе фрак и смокинг стали ему жизненно необходимы.


Итак, Иосиф, не дожидаясь приглашения, плюхнулся в кресло и задымил в нос некурящему Богуну смертоносной сигаретой “Прима.”


– Ваша приятельница утверждает, что вы увлечены геологией, рветесь в поле и будете незаменимым работником, - любезно сказал Иван Егорыч.


– Могу себе представить, – пробормотал Бродский и залился румянцем (в юности он был мучительно застенчив).


– В этом году у нас три экспедиции - Кольский, Средняя Азия и Магадан. Куда бы вы предпочли ехать?


– Не имеет значения, – хмыкнул Иосиф и схватился за подбородок.


– Вот как! А что вам больше нравится – картирование или поиски и разведка полезных ископа. . .


– Абсолютно без разницы, – перебил Бродский, – лишь бы вон отсюда.


– Может, гамма-каротаж? – не сдавался начальник.


– Хоть гамма, хоть - дельта - один черт! - парировал Бродский.


Богун нахмурился и поджал губы.


– И все же... Какая область геологической деятельности
вас особенно привлекает?


– Геологической? – переспросил Иосиф и хихикнул.


Богун опустил очки на кончик носа и поверх них пристально взглянул на поэта. Под его взглядом Бродский совершенно сконфузился, зарделся и заёрзал в кресле.


– Позвольте спросить, – ледяным голосом отчеканил Иван Егорыч, – а что-нибудь вас вообще в жизни интересует?


– Разумеется, – оживился Иосиф, – очень даже! Больше всего на свете меня интересует метафизическая сущность поэзии. Понимаете, поэзия – это высшая форма существования языка. В идеале – это отрицание языком своей массы и законов тяготения, устремление языка вверх, к тому началу, в котором было Слово...


Наконец-то, предмет беседы заинтересовал Бродского. Он уселся поудобнее, снова вытащил “Приму”, чиркнул спичкой и с удовольствием затянулся.


– Видите ли, – доверительно продолжал Иосиф, – все эти терцины, секстины, децимы, – всего лишь многократно повторяемая разработка последовавшего за начальным Словом эха. Они только кажутся искусственной формой организации поэтической речи, понимаете?


Ошеломленный Иван Егорыч не поддержал беседы. Он втянул голову в плечи и, пробормотав:


– Минуточку, – привстал с кресла и поманил меня рукой.


– Будьте добры, проводите вашего товарища до лифта...


Выходя вслед за Иосифом из кабинета, я оглянулась. Иван Егорыч глядел на меня безумным взором и энергично крутил пальцем у виска.


Людмила Яковлевна Штерн, «Как Бродский стал геологом».




Другие статьи в литературном дневнике: