15 личных стихов, часть III(из кухонной беседы) – «Встреча» – это тот слог, та прозрачность, которая для меня всегда являлась поэтическим идеалом. Я бы даже убрал философское «о конечности всякого слога», но написалось так, как написалось. В остальном – это именно тот язык, те звукоряды, к которым испытывают сильнейшую аллергию авангардисты всех мастей. Чему я очень рад – так это услышанным от них «фи, сейчас так уже не пишут, старик». – Что за чушь! Ты имеешь право писать так, как пишется. – Ну и то, что оно пришло достаточно легко, тоже свидетельство на тему «имею право». – Кому это посвящено? – Женщинам, с которыми мы, на разных этапах жизни, крепко дружили и даже воплощали совместные литературные проекты. Их, в плане дружбы, было совсем немного, меньше, чем пальцев на руке. В плане сотворчества – ещё меньше. Тогда, помимо драйва от того, что нам удалось воплотить, я опытно понял одно: обычный срок дружбы М и Ж – около 4-5 лет. Дальше идёт либо полное сближение, либо взаимное отторжение, в котором винить некого. Вот так складывается, потому что телесные законы никто не отменял. – Непонятно, почему упоминается именно Цветаева. Не Ахматова или иная поэтесса. Ощущение, что для рифмы, или, как ты это именуешь, звукоряда. – Нет. Все женщины, с которыми я дружил – все без исключения – любили именно Цветаеву, до стадии обожания. Все разбирались – да и сейчас любят и разбираются – в классической музыке. Я думаю, никто из них почти никогда не произносил ничего уничижительного в адрес моих любимых спортивных драм и рока, просто не желая меня обижать. Вот я и совместил Цветаеву и рок. Не нарочно, само так выскочило. Хотя на деле, это синонимы, если о судьбе Марины. – Что не так с Цветаевой? – Ничего. Мне было всегда интересно послушать тех, кто понимает её глубже меня. Можно сказать о слишком женской лирике, как и у Ахматовой. Хотя есть такие темы, которые глубже женщин не сформулирует никто – «Я не любви твоей прошу» той же Ахматовой. Но мне ближе бесполая поэтика. «Сад громоздит листву» Бродского возможно вложить и в мужские, и в женские уста, поменяв окончания. И вообще, для меня Бродский – вершина русскоязычной поэзии ХХ века. Двадцатого, понимаешь. А в его начале были ещё живы и Блок, и Есенин, и Гумилёв, и Маяковский с его дореволюционной лирикой. Тем не менее. – Последний олигофренный вопрос. С кем случается та самая встреча в финале? – Это идеалистичный финал. В некотором смысле, из жизни нового века. С тем образом, который достаточно искушён и мудр, чтобы понять, услышать и не ранить личным несовершенством. Того человека, который мудр взаимно – чтобы не уничижать Другого несоответствием личных ожиданий или разочарованием от разницы восприятий. Как видишь, это звучит в прозе вычурно и бестолково, лучше попробовать выразить поэзией. А сегодня это стихотворение – благодарность за былое лучшим друзьям. Ничто не повторится. Ничто не было случайным или напрасным. Спасибо за любовь и мудрость, которые не измерить ничем.
© Copyright: Константин Жибуртович, 2023.
Другие статьи в литературном дневнике:
|
