Из старых заметокБродскому – помимо стихов (любой мой эпитет к ним дыхнёт бессилием слов) и нечастой, но почти совершенной эссеистики, я благодарен за то, что его явление окончательно разбило излюбленный снобистский миф: чтобы стать личностью, неотделимой от не только своей эпохи, но и искусства во всей его диалектике и полноте, насущны кровь, среда, определённый уровень образования и чтение тысячи обязательных книг. Не говоря уж об изысканных манерах с онтологическим презрением к «образованщине» вокруг. Гений не может и не должен нести себя слишком высоко – это реванш посредственностей, коих обучили на тренингах нарочно завышать самооценку – чтобы добиться насущного. Бродский органичен и в разговоре о футболе (какая низменная страсть для эстетов!), и в душевной атмосфере нью-йоркского паба или ленинградской пивнушки, и посреди нетронутой истории Рима и Венеции, и в океанском захолустье Маунт-Халиоке. Поскольку первый крест гениальности – ты лишаешься строго очерченной географической родины и со временем перестаёшь являться заложником уклада: этого требуют не взгляды, политическая система или биография, а раскрытие замысла о полноте дара. И тогда произносятся высокие, но неизбежные слова. После смерти поэта наипервейшее, и потому самое точное ощущение – у нас остаётся богатый, но совершенно бесполезный отныне алфавит. А «части речи» утрачены безвозвратно. © Copyright: Константин Жибуртович, 2023.
Другие статьи в литературном дневнике:
|
