PS к свежей беседеИз не вошедшего в свежую беседу о новом романе (собеседница не спросила, а я и так наговорил много). На YouTube легко отыскать материал о Викторе Корчном, сделанный в 2000 году гроссмейстером Сергеем Макарычевым и его супругой Мариной, с которой он дружил в последние 20 лет жизни – «Виктор Корчной, четверть века спустя». И вот что моментально бросается в глаза. Виктор Львович беседует с людьми, которые никогда его не предавали, не подписывали коллективных писем и не высказывались о нём в духе мейнстрима – будь то уничижительная советская риторика или мифология западного диссидентства. А стремились, прежде всего, понять его мотивацию и поступки, прекрасно разбираясь и в шахматах. И мы видим совсем иного Корчного. Спокойного, по-домашнему расслабленного, артистичного и с доброй улыбкой. Он – ментально, эмоционально – дома. Среди своих. А дом – это не география, а ощущения и восприятие. «Мефистофель от шахмат» мигом исчезает. Кстати, такая же добрая улыбка на лице Виктора Львовича и тогда, когда он общается с молодыми шахматистами. Он любит их всех, прекрасно зная, как последний из могикан эпохи 60-70-х – через что им предстоит пройти. В чуждой и нейтральной среде Корчной совсем иной. Когда Александр Рошаль из «Шахматного обозрения» в 1991-м уговаривает его на беседу, сразу начинаются провокационные вопросы о шахматном закулисье. Потому что беседе нужен резонанс, а журналу – тиражи. Виктор Львович пожимает плечами: ах, вам интересно вот это? Будет вам резонанс, окей. Это одна из форм мудрости – оправдывать ожидания, оставаясь при своём мнении и шире – восприятии. Тем более бесценно было увидеть подлинного Виктора Корчного. Каким, к слову, его и знала от сорока лет до ухода в 85 его жена и муза Петра Ван Лееврик.
© Copyright: Константин Жибуртович, 2024.
Другие статьи в литературном дневнике:
|
