Реплика 2

Константин Жибуртович: литературный дневник

Я понимаю, что мой пост глас вопиющего, но скажу.


Перво-наперво, меня интересует в режиссёре Иванове что он создал. Если взялся экранизировать классику, не изнасиловал ли её в угоду своим тараканам.


После этого – кастинг. Прочтение, фабула, message экранизации. Если всё сделано здорово и со вкусом, я поинтересуюсь биографией, другими фильмами и – внимание, дорогие комсомольцы-демократы – политическими взглядами режиссёра Иванова. В последнюю очередь.


А если режиссёр Иванов сводит к минимуму линию Иешуа и Ершалаимские главы, начисто убирает иронию и юмор Булгакова, он для меня пуст. Потому что, вероятно, в юности читал не те книги. И смотрел не те фильмы. И слушал не ту музыку.


У Михаила Афанасьевича Булгакова была несчастливая по меркам начала ХХ века и трагичная в нашем восприятии судьба. Умереть он должен был ещё в начале 20-х годов от тифа во время службы лекарем на гражданской войне.


А выжив, так и не смог с нескольких попыток нелегально эмигрировать из СССР, натерпелся от бездарей из моссолитов и прочих Демьянов Бедных.


И при всём этом, Булгаков не был – ни трагиком, ни пессимистом. И умер, дописав главный роман рядом с музой, подругой и женой в одном лице Еленой Сергеевной.


Всё сбылось. Он состоялся. Вопреки привычно глухой, недружелюбной и временами чудовищной среде.


Я думаю, поклонникам тезиса «побольше ада!» этого не осознать. Ни-ко-г-да. Всем этим читателям Сорокина и вопящим ныне в соцсетях о мраке и страхе в новой экранизации.


Когда мне говорят, что так-то эти люди либералы и демократы, просто иначе, чем ты, смотрят на искусство, не считая, что чернуха бессмысленна, я вспоминаю эпизод из «Роковых яиц» и фирменный юмор Булгакова.


– Как, вы не знаете, чем отличаются голые гады от пресмыкающихся? – спрашивал Персиков. – Это просто смешно, молодой человек. Тазовых почек нет у голых гадов. Они отсутствуют. Так-то-с. Стыдитесь. Вы, вероятно, марксист?

– Марксист, – угасая, отвечал зарезанный.

– Так вот, пожалуйста, осенью, вежливо говорил Персиков и бодро кричал Панкрату: – Давай следующего!



Другие статьи в литературном дневнике: