К дате ухода Бродского, часть вторая

Константин Жибуртович: литературный дневник

Бродский стал приговором СССР уже к середине 60-х, когда его современники и собратья – Рейн, Кушнер, Найман приветствовали краткую оттепель. Иосиф, путающий портреты Суслова и Котовского, человек аполитичный и считающий «гражданскую лирику» оксюмороном и профанацией поэзии, подписал приговор, отложенный до 1991 года.


Приговор был самый безжалостный – эстетический. С тестом на адекватность Системы. Она его провалила.


Лакмус в этой истории – первая официальная публикация Бродского в СССР. Это 14 августа 1965 года, газета «Призыв». Я напомню, на всякий случай, что к тому времени он уже написал «Одиночество», «Петербургский роман», «Зима». Возьми произвольно любые строки из этих произведений – и понятно, что это поэт, а не складыватель рифм-кубиков. Тем более, что ранние стихи Иосифа, как и большинство последующих, никакого отношения к политике не имеют. Они и выше, и глубже – как социальной повестки дня, так и всякой идеологии.


Но нет. Это не напечатают. Давай плоскую агитку. И Бродский идёт на этот компромисс, один из немногих в его жизни.


Я его прекрасно понимаю. Вокруг – патриотичные писаки среднего дара, а то и вовсе без всякой искры, его самого нет-нет, да и кольнут тем, что ты не публикуешься и поэтому кустарь. Кроме того, публикация была насущна, чтобы не обвинили в тунеядстве и не сослали на поселение в Архангельскую область (не помогло).


Компромисс Бродского звучит чудовищно. Это насилие – и над личным даром, и над бумагой. Он всё понял и больше никогда принципиально не писал никаких заказух.


Я приведу два стихотворения – то самое, «патриотичное» и «Одиночество». Это написал один и тот же автор. Система, которая требует вирши про трактора и глуха к лирике уровня Бродского – мертвечина. Что и явила позже сама История.


******


Тракторы на рассвете


Тракторы просыпаются с петухами,
Петухи просыпаются с тракторами,
Вместе с двигателями и лемехами,
Тишину раскалывая топорами,


И в тумане утреннем по колено
Рокоча, выстраиваются вдоль фронта.
Тишина разваливается, как полено,
По обе стороны горизонта.*


Затопляются печи. Дым вьется прямо.
Птицы склоняются над птенцами.
Лес, как гигантская пилорама,
Облака раскраивает зубцами.


И всходит солнце, и смотрит слепо,
И лучами сонные избы косит.
И тракторы возносятся, как птицы, в небо
И плугами к солнцу поля возносят.


Это рабочее утро. Утро Народа!
Трудовое утро с улыбкой древней.
Как в великую реку, глядит на людей Природа
И встаёт, отражаясь, от сна с деревней.


(1965)


******


Одиночество


Когда теряет равновесие
твоё сознание усталое,
когда ступеньки этой лестницы
уходят из-под ног,
как палуба,
когда плюёт на человечество
твоё ночное одиночество, —
ты можешь
размышлять о вечности
и сомневаться в непорочности
идей, гипотез, восприятия
произведения искусства,
и — кстати — самого зачатия
Мадонной сына Иисуса.


Но лучше поклоняться данности
с глубокими её могилами,
которые потом,
за давностью,
покажутся такими милыми.


Да.
Лучше поклоняться данности
с короткими её дорогами,
которые потом
до странности
покажутся тебе
широкими,
покажутся большими,
пыльными,
усеянными компромиссами,
покажутся большими крыльями,
покажутся большими птицами.


Да. Лучше поклонятся данности
с убогими её мерилами,
которые потом до крайности,
послужат для тебя перилами
(хотя и не особо чистыми),
удерживающими в равновесии
твои хромающие истины
на этой выщербленной лестнице...


(1959)


*Здесь поэта понесло, но он себя строго одёрнул: народу и худсовету должно быть понятно. :)



Другие статьи в литературном дневнике: